26.03.2014

Есть такие учреждения, которые востребованы в любые времена и при любой власти. Одни воспринимаются людьми с почтением, к примеру, больница или школа. Другие вызывают страх. По поводу одного из последних народ даже сложил пословицу-совет: мол, от сумы да от тюрьмы не зарекайся. Предлагаемая читателю публикация касается истории слуцкой тюрьмы периода Великой Отечественной войны.

В первые дни после захвата Слуцка немцами около городской тюрьмы собралась толпа местных жителей. Родственники арестованных пытались выяснить судьбу своих близких.

…Двор и входы в помещения тюрьмы были завалены трупами. Они лежали беспорядочно, в лужах уже загустевшей крови, где копошились тучи мух. Люди, особенно женщины, пробирались в тюремный корпус, голосили и искали своих. Но в живых никого не было. Наблюдавшие со стороны за этой ужасной картиной между собой тихо говорили: «Наши…» «Наши это…» «Всех до одного»…

Судьба заключённых слуцкой тюрьмы оказалась печальной. В суматохе отступления никто с ними разбираться не стал. Скорее всего, поступил приказ всех ликвидировать. Так и сделали…

Новая власть – новые узники
Слуцкая тюрьма долго не пустовала. Заведение оказалось востребованным и при оккупационной власти. Уже в июле, приведённое в порядок, оно приняло других заключённых – активистов Советской власти и противников нового режима. Известно, что первый массовый расстрел в городе оккупанты учинили в августе 1941 года. Обречённых на смерть выводили на казнь именно из слуцкой тюрьмы.

К этому времени фашисты уже сформировали органы так называемого местного самоуправления. Бургомистром стал Бахман. По национальности был он немец. До войны преподавал иностранный язык в Слуцком педучилище. Начальником вспомогательной полиции назначили Степана Шнека – бывшего офицера Красной Армии, пострадавшего от репрессий в 1938 году. Начальником тюрьмы стал некто Колантай. Сегодня вспомнить его имя никто из старожилов не смог. А вот о деяниях главного тюремщика осталась печальная память. Человек он был жестокий. Любил измываться над заключёнными лично. Для этого имел комплект инструментов: резиновый шланг и специальную многожильную кожаную плеть. При Колантае в тюрьме процветало и вымогательство. Охрана, с ведома своего начальника, брала с родственников заключённых взятки. Взамен несчастных обещали, якобы, освободить или сделать им послабление в режиме содержания.

А режим был страшный. По утрам в камеры врывалась охрана и избивала заключённых, причём, за эту процедуру надо было платить. Даже тариф своеобразный существовал – 10 рублей в сутки – советские деньги были ещё в ходу.

Сколько людей прошло в годы войны через слуцкую тюрьму, сказать невозможно. Известно только, что узники оставили на стенах тысячи прощальных надписей. Некоторые из них были сделаны кровью. Вырваться из застенков удалось немногим, а до наших дней дожили единицы.

Мышьяк и тюрьма
Жительница Слуцка Глафира Николаевна Пугачёва – редкий свидетель тех страшных дней. До войны закончила Могилёвское медучилище. По распределению, в 1940 году попала в Брест, где работала фармацевтом в аптеке. Вышла замуж за офицера. Вскоре началась война. Ничего не зная о судьбе супруга, пешком добралась до родного села Краснодворцы (сейчас это Солигорский район). На семейном совете решили, что лучше ей поселиться в Слуцке – опасались, что полиция узнает о муже-офицере.

Отец снял квартиру, а через некоторое время Глафира устроилась на работу в аптеку. Стала помогать директору учреждения Василию Литовкину, который был членом подпольной организации, возглавляемой Петром Маглышем. Вдвоём не раз фиктивно списывали лекарства и передавали их партизанам. В 1943 году Литовкин был арестован и погиб, пытаясь бежать.

Судьба миловала Глафиру – её тогда не тронули. Она по-прежнему поддерживала связь с партизанами и передавала им лекарства. Как-то раз связной сделал странный заказ – достать крысиный яд. Знала бы девушка, чем это обернётся. Мышьяком партизаны попытались через горничных отравить немецких офицеров, что жили в домах, построенных до войны для советских военных чинов. Никто из немцев не умер, но в больницу попали многие. Начались разборки, арестовали горничных. В тюрьме оказалась и Глафира.

Спасительная помощь
Били её нещадно. Кроме того, постоянно водили на допросы-пытки в гестапо, что располагалось недалеко от нынешнего базара. Горничных повесили через несколько дней, а от Глафиры пытались дознаться о связном, что постоянно приходил в аптеку – он после диверсии осел в партизанском отряде.

Отец девушки, узнав об аресте дочери, днями простаивал у тюремных ворот, носил передачи, предлагал охране деньги, пытаясь хоть как-то смягчить её участь. Колантай на допросах усердствовал особо жестоко. Чем бы всё кончилось, неизвестно. Но выручать девушку взялись партизаны и подпольщики.

Были у них на службе в тюрьме и управе свои люди. Через них передавалась информация, как и что говорить на допросах. Вероятно, тюремному начальству передали и немалую сумму денег. Словом, Глафиру неожиданно выпустили. Случилось это, когда было совершено покушение на Вильгельма Кубе, гауляйтера Беларуси, и тюрьма переполнилась новыми арестованными.

Глафира Николаевна благополучно дожила в Слуцке до освобождения города. Сегодня она вспоминает месяцы, проведённые в тюрьме, как кошмарный сон.

Свадьба по заданию
У начальника тюрьмы Колантая была взрослая, довольно миловидная дочь Алла. Как рассказывают старожилы города, работала она в швейном ателье, которое располагалось на центральной улице Слуцка, в здании напротив нынешнего Дома культуры. Война войной, но жизнь брала своё. Случилось так, что влюбилась Алла в молоденького и красивого надзирателя тюрьмы Сергея Дунаевского. Видать, девушка поделилась своими чувствами с отцом. Тот, на правах начальника тюрьмы, поговорил со своим подчинённым. О чём был разговор, неизвестно, но вопрос перешёл в стадию подготовки свадьбы. Правда, одно обстоятельство для отца и дочери Колантай осталось в тайне.

Сергей Дунаевский служил надзирателем в тюрьме по заданию партизан. Естественно, он обратился к своим командирам за советом. Те, недолго думая, дали другое задание – женись.

Свадьба прогремела на весь город. Разодетые не по военному времени молодожёны на шикарном тарантасе проехались по центральной улице Слуцка. Венчание состоялось в Свято-Михайловской церкви. Посмотреть на молодых сбежалась слуцкая молодёжь, пришли люди и постарше. Но жизнь молодой семьи не сложилась с самого начала.

Накануне освобождения Слуцка начальник тюрьмы Колантай сбежал с отступающими немцами, а Алла так и осталась в городе. Уже восстановленная Советская власть узаконила её развод с Дунаевским. Говорят, что через некоторое время она вышла замуж за парня из какой-то слуцкой деревни и сменила фамилию. Больше о ней ничего не слышали, впрочем, как и об её отце. Сергей Дунаевский тоже предпочёл уехать из города.

Камера для полицейского
По иронии судьбы, «клиентом» слуцкой тюрьмы оказался и начальник местной вспомогательной полиции Степан Шнек. В воспоминаниях его сына Владимира рассказывается, что немецкие власти испытывали к главному полицейскому Слуцка неприязнь за самостоятельную белорусскую позицию. Но думается, что причина ареста была в другом. Все попытки подавить партизанское движение на Случчине заканчивались провалом. Многие служащие полиции были внедрены в неё теми же партизанами. Дело доходило до того, что подпольная газета «Народны мсцівец» и листовки распространялись прямо в здании городской управы. Всё это не осталось без внимания немецкой полиции безопасности. В число подозреваемых попал и сам Шнек.

На Пасху 1944 года в его кабинете была устроена засада, и он оказался в тюрьме. Арестовали и всю его семью. Видимо, как и простые заключённые, Шнек познал все прелести содержания в слуцкой тюрьме. По крайней мере, его сын вспоминает о голоде, грязи, вшах и побоях.

Правда, благодаря заступничеству президента Белорусской Центральной Рады, через два месяца Шнек с семьёй вышел на свободу. Перед самым освобождением Слуцка они с немцами отступили на Запад, позже оказались в Берлине, после войны – в английской зоне оккупации, потом – во Франции и, наконец, осели в Австралии.

Печальный эпилог
Что касается тюрьмы, то на второй день после того, как немцы были выбиты из города, она возобновила свою работу. Новой администрации пришлось спешно освобождать двор от трупов вчерашних заключённых, поспешно расстрелянных отступившими фашистами.

 

Сергей Богдашич, Семён Борисовец
kurjer.info