12.08.2015

Кузьма Чёрный ещё только начинал, а критика его уже окрестила «белорусским Достоевским». Сам он хорошо знал цену таким определениям, ведь для того, чтобы стать «Достоевским», взойти на идейный и художественный уровень великого писателя, надо было, прежде всего, стать писателям, выявить в своём творчестве национальный характер белоруса, создать белорусский роман, белорусский стиль. «Должны быть созданы белорусские высшие формы белорусской культуры», – такую задачу ставил перед белорусскими писателями 28-летний «любимец» Кузьма Чёрный. Речь шла о «белорусских образах», «белорусском языковом направлении», «белорусском стиле» (Чорны К. 36. тв.: У 8 т. Т. 8. Мн., 1975. С. 72, 85. Здесь и далее ссылки на это издание в тексте (том – римская цифра, страница – арабская). Именно сам Чёрный и стал создателем белорусской социально-психологической и интеллектуально-философской прозы. Кузьма Чёрный – прекрасный знаток народной речи. Он обогатил национальную прозу произведениями, в которых воссозданы широкие картины действительности, созданы многообразные человеческие характеры, поставлены острые проблемы времени, сделаны глубокие философские обобщения.

Кузьма Чёрный (Чорный, Николай Карлович Романовский; белор. Мікалай Карлавіч Раманоўскі, Кузьма Чорны) родился 24 июня 1900 г. в деревне Борки на Случчине (в имении Борки Слуцкого уезда, теперь Копыльского района Минской области) в семье батрака. В 1907 г. родители его переехали в имение Винцентово. Здесь Николай с помощью матери Гликерии Михайловны, женщины простой, но духовно развитой и достаточно начитанной, научился читать. Книги были больше случайные, среди прочитанного Чёрный вспоминает Библию, что-то из произведений Льва Толстого, различные политические брошюры. Запомнилась первая собственная книжка – «Конёк-Горбунок» Петра Ершова, подаренная заезжими торговцами. Николай был способным парнем: хорошо рисовал, играл на разных музыкальных инструментах, имел красивый голос, умел прекрасно рассказывать разные истории, представляя в лицах, играл в школьных спектаклях. Его богатая духовная жизнь, однако, шла на фоне ужасающей бедности. О своём собственном детстве Чёрный вспоминал: «Это было ужасное время, когда кусок хлеба и полотняная рубашка – одна на год, казались счастьем. Так жили все те люди, среди которых я рос и воспитывался. Так жил народ» (VIII, 288).

Родители изо всех сил старались дать старшему сыну Николаю образование. Около поместья, где они батрачили, школ поблизости не было, поэтому они бросили барскую службу и в 1908 г. вернулись на родину, в местечко Тимковичи, находившееся прямо на полпути между Несвижем и Копылем. Учась в Тимковичском народном училище, Николай показал себя способным учеником. Учитель неизменно выделял его среди других и подхваливал, а перед окончанием училища в 1913 г. готовил его вместе с другими отличниками к поступлению в Несвижскую учительскую семинарию: «Это была наиболее подходящая школа для тех, кто не имел за что учиться: там не брали платы за науку, а лучшим ученикам, которые хорошо учились, давали стипендию» (VIII, 186). Два года Николай работал в домашнем хозяйстве, ходил с отцом Карлом Феликсовичем по всей округе в поисках плотницкой работы, много повидал за это время людского горя, познакомился со многими чрезвычайно колоритными белорусскими типами, выслушал уйму интересных историй. В семинарию он поступил в 1915 г., когда недалеко от Несвижа стоял фронт, и люди жили известиями с войны и речами о войне. В том, что Николай в это трудное время все же имел возможность учиться, была большая заслуга его матери: она и сама когда-то мечтала об учёбе, но бедность лишила её такой возможности – нужно было выбирать, кому идти учиться, а кому работать по дому: или ей, или её старшему брату. Решили, что женщине просвещение менее нужно, чем мужчине. Имея это в виду, она настояла, чтобы хоть один из её детей стал семинаристом.

Гуманитарные предметы занимали в семинарском обучении особое место, и Николай был знаком с классиками русской литературы (о белорусских и речи не могло быть). Во время обучения он подолгу просиживал в семинарской библиотеке, имел возможность посещать и богатую, в те времена, Радзивилловскую библиотеку. К тому же моменту относятся и его первые попытки в художественном творчестве – известно, что он читал своим друзьям повествование, сюжет которого напоминал ранние произведения Максима Горького: мелкий воришка-бродяга попался на рынке на краже, его бьют без жалости и сожаления. Чёрного интересовали переживания этого человека – так началась его известное в более поздние годы повышенное внимание к страданиям человека на земле. Однако не только трагическое в жизни привлекало к себе начинающего прозаика – друзьям он запомнился как исполнитель роли Пусторевича в купаловской «Павлинке», поставленной на семинарской любительской сцене, и как чрезвычайно интересный рассказчик. В своих устных импровизациях он чаще всего показывал различные типы земляков-тимковцев. Это было хорошей школой образного перевоплощения, которое поражает в произведениях Чёрного.

После того как случилась революция 1917 г., в семинарском быту многое изменилось. Учителя заговорили на уроках о политике. Возвышенно говорил о революции, как празднике в историческом календаре, общий любимец, учитель русской словесности Кулагин. Семинария определённое время находилась в далёкой Вязьме – война изгнала в эвакуацию около двух миллионов белорусов, пришлось выехать и учащимся. Это был тяжёлое в материальном плане время для Николая, поэтому возвращение в Несвиж было воспринято с радостью. Однако белополяки в 1919 г. закрыли семинарию: ранней весной этого года воспитанники помогали городскому ревкому и гарнизону подавлять выступления местной знати, которая мечтала воскресить на «восточных окраинах» Польшу. Только в 1920 г. Николай закончил учёбу и стал учителем. Он принимал активное участие в работе местных Советов – работал секретарём Тимковичского волостного ревкома, с весны до осени 1921 г. был делопроизводителем Слуцкого уездного военкомата, затем – секретарём отдела народного образования при Тимковичском волостном ревкоме. С осени 1922 г. он уже учитель Тимковичской семилетки.

Учительская работа мало удовлетворяла Николая Карловича, и он мечтал продолжать учёбу. Он уже знал, что без образования трудно быть писателем, писать о своём народе и для народа. Чувствовал, что нуждается он и в творческой среде, которая понимала бы его и в которой он мог бы взрослеть как художник слова. Как раз в это время открылся Белорусский университет, и Николай Карлович стал его студентом. Это произошло летом 1923 г., а накануне, в мае и июне, в газете «Советская Белоруссия» были напечатаны рассказы молодого прозаика, подписанные псевдонимом – Кузьма Чёрный. Так писатель отдавал дань уважения своему деду Михаилу Парубку, по-уличному – Чёрному, великому труженику, известному на всю округу мастеру-салфеточнику. В декабре этого же года, когда образовалась литературное объединение «Молодняк», Чёрный стал его другом. В это время он много печатается, а в 1925 г. издаёт сразу два небольших сборника своих произведений – «Рассказы» и «Серебро жизни». В этом же году он был вынужден оставить учёбу – начался болезненный процесс в лёгких. Поездка на лечение в Крым помогла. Отныне Чёрный работает в редакции газеты «Белорусская деревня», где то и дело организует литературные публикации молодых авторов, а также печатает свои короткие ответы на присланные литературные произведения, в которых даёт начинающим поэтам и прозаикам первые уроки литературного творчества.

Творческая активность Чёрного в 20-е годы впечатляет. В одном 1926 г. выходит сразу три сборника его рассказов: «По дороге», «Чувства», «Сосны говорят». В следующем 1927 г. начинает печататься его первый роман «Сестра», а в 1928 г. выходит отдельным изданием ещё один роман Чёрного «Земля». Почти каждый год у прозаика публикуются новые объёмистые произведения: отрывки из романа «Дым и пыль» (1927–1929), повесть «Левон Бушмар» (1929), «Весна» (1930), первая часть романа «Иди, иди» (1930), небольшая пьеса «Лето» (1932). 3 мая 1926 г. Кузьма Чёрный становится председателем литературного объединения «Узвышша» («Подъём») и одновременно главным редактором одноимённого журнала, оставаясь на этих должностях до самого роспуска организации в 1932 г., когда партия своим специальным постановлением ликвидировала все существующие литературные организации с целью создать Союз советских писателей. Чёрный очень переживал эту ломку – художественное творчество требует нежного к себе отношения и свободы слова, мысли, печати. Но после событий 1930 г., когда в одно мгновение были насильно отлучены от творческой работы многие белорусские писатели, а среди них и самые близкие его друзья, единомышленники, участники объединения «Подъём» Владимир Дубовка, Иосиф Пуща, Андрей Мрый, Адам Бабарека, мечтать о свободе творчества не приходилось. Вульгарная критика конца 20-x и начале 30-x годов упрекала Чёрного в оправдании «кулака», «хуторских настроениях», «воспевании кулацких инстинктов», а также в «биологизме» и «физиологизме», заимствованных якобы у французских писателей-натуралистов. «Об одной реакционной повести» – именно так, а не иначе называлась, по сути, разгромная статья Кучера, посвящённая «разбору» чёрновского «Леона Бушмара» (Молодняк. 1930. № 1).

Оставшись скорее случайно на свободе, писателю пришлось срочно пересматривать все свои большие творческие замыслы и планы. Он внезапно обрывает работу над романом «Иди, иди», задуманном им как трилогия, но причина этого меньше всего творческая: трудолюбие его было широко известно. В этом произведении Чёрный поднимал проблему путей белорусской нации в новое время – в первой части герои произведения горячо спорят по национальному вопросу, а это в начале 30-x годов сделать уже было невозможно, если, конечно, не создавать совершенно сознательно шаржированные, фельетонные образы деятелей национально-демократического движения, на что Чёрный не мог пойти. Писатель громко объявил в это время в печати о своём намерении писать «в художественных образах историю белорусского народа за период от уничтожения барщины и до наших дней» (VIII, 287). В результате появились романы «Бацькаўшчына» («Отечество») (1931), «Тридцать лет» (незаконченно, 1934), «Третье поколение» (1935), повесть «Люба Лукьянская» (1937), пьесы «Бацькаўшчына» (несколько вариантов, 1932–1939), «Иринка» (1940).

В 30-е годы Чёрный активно участвовал в литературной жизни Беларуси, был одним из организаторов Союза писателей. Однако у писателя был свой отличительный взгляд на человека и народ, который не всегда и не во всём совпадал с официальным пониманием истории, хотя открыто противостоять общей тенденции к прославлению всего сущего, как единого истинного и разумного, было очень сложно: большевистская идеология постоянно требовала от авторов подтверждения своей лояльности к себе, публичного признания всего, что творилось от её имени в действительности. Если в художественных произведениях ещё сохранялась минимальная возможность показать объективную картину жизни, то в публицистике, где мысли и идеи высказывались открыто, прямым языком, приходилось использовать официальную риторику, которой много в статьях и выступлениях Чёрного 30-x годов. В одних из них писатель разоблачает «нацдемовщину», в пропаганде которой его самого упрекали в печати после роспуска «Подъема», смеётся над «соцдемовской» лексикой, сентиментальность которой якобы не соответствовала времени «классовой борьбы» («соцдемовский стилёк») (VIII, 168, 178, 214), в других выступает активно за введение «наркомовки» (Писатели БССР о реформе правописания белорусского языка. Мн., 1934), в третьих с заметно гипертрофированными чувствами прославляет «вождя всех народов» Сталина и его «верных соратников». Собственно чёрновского очень мало в подобных славословиях, литературоведение и текстология, к сожалению, не имеют оснований и возможностей отсеять «чистое зерно» правды от мякины, аргументированно доказать, где действительно его слова, а где редактура.

С 1934 Чёрный руководил Кабинетом молодого автора при СП БССР, помогал овладевать азами художественного творчества, о чём свидетельствуют статьи тех пор. Писатель делал попытки подключиться к призывам, которые раздавались со всех сторон, о необходимости писать «историю современности» и издал сборник «Брыгадзіравы апавяданні» («Рассказы бригадира») (1932), но сразу почувствовал искусственность этой затеи. Большой «хапун» конца 30-x годов его не миновал: 14 октября 1938 г. Чёрный был арестован. Его называли «польским шпионом» на том основании, что якобы во время разговоров с крестьянами на рынке он выпытывал сведения и секретную информацию. Между тем для Чёрного это был один из его любимых способов пополнять свои знания о жизни и людях, а знания и правда были самым опасным материалом. На допросах, где применялись физическое насилие и инквизиторские приёмы, его загоняли в угол вопросами о белорусских «нацдемах» и другого рода «контрреволюционерах». 8 июня следующего 1939 г. Чёрного неожиданно выпустили из тюрьмы: это было время, когда «ежовщина» менялась на «бериевщину» и новое руководство НКВД делало вид обновления политики, выпустив на свободу небольшое количество невинно осуждённых людей. В это время Чёрный был очень болен: болело сердце, опухли до колен ноги. А главное: он был глубоко потрясён всем увиденным в сталинских застенках, многое понял и переосмыслил, о чем написал в последние месяцы жизни в своём дневнике. Чувствуя, что сил у него с каждым годом убывает, прозаик спешит осуществить задуманное. К началу войны с фашизмом он успел написать три романа, пьесу «Иринка», большую работу о «Новой земле» Якуба Коласа. Что касается последнего, то он в условиях цензурного давления пытался снять с этого замечательного произведения обвинение в воспевании мелкобуржуазных инстинктов. И романы, и эта литературоведческая работа сгорели в первые дни войны во время бомбардировки Минска.

Вместе с беженцами Чёрный дошёл до Кричева, простился с семьёй и пошёл в военкомат. 10 июля 1941 г. он вступил в ряды Красной Армии, но через несколько дней был отозван в Климовичи в группу печати. Вместе с группой журналистов вновь оказался в Кричеве, затем в Могилёве, где стал сотрудником сатирической газеты «Раздавим фашистскую гадину». Отныне он путешествовал вместе с редакцией этого издания в Гомель, Добруш, Чебоксары, Казань. Со второй половины января 1942 года Чёрный живёт в Москве, в гостинице «Якорь», где занимает тесный номер вместе с семьёй. На кусок хлеба он вынужден был зарабатывать работой в редакции журнала «Беларусь», пишет и печатает чуть ли не ежедневно по статье, очень часто под псевдонимами: Игнат Булава из-под Турова, Роман Толопило, Артем Чемерица, Симон Черпакевич, Максим Ольшаник. Сатирические фельетоны Чёрного вышли отдельной книгой «Палач в белой манишке» (1942). Это было время наивысшего напряжения физических и духовных сил писателя. Тяжело больной, загруженный работой в редакции, полуголодный, Чёрный горел святой жаждой сделать все, чтобы оставить после себя художественное свидетельство о своей эпохе. В годы войны он совершил действительно писательский подвиг, написав три романа «Поиски будущего» (1943), «Млечный путь» (1944), «Большой день» (1941–1944) повести «Скипьевский лес» (незакончено, 1944), «Сумлицкая хроника» (незакончено, 1941–1944). Сборник рассказов «Большое сердце» был опубликован уже после смерти писателя – в 1945 году. Кузьма Чёрный очень ждал дня возвращения на родину, в освобождённую Беларусь, мечтал побывать в родных Тимковичах. Вскоре после освобождения Минска он приезжает на Родину, два месяца ютится с семьёй в проходной комнате здания Союза писателей на улице Берсона, наконец получает мрачную и холодную комнатку-квартиру, где и умирает 22 ноября 1944 г. Похоронен на Военном кладбище. В архиве писателя остался дневник и свыше десятка начатых новых великих произведений, среди них романы и повести «Жажда», «Левончикова Лида и якубовский трактирщик Симон Бируля», «Сыновья Фёдора Невады», «Олеся», «Захар Пагуда», «Остатки большого хутора» и другие.

 

Кузьма Чёрный – краткая биография

Чёрный Кузьма (наст. Романовский Николай), родился 24.06.1900 г. в имении Борки Слуцкого уезда (теперь Копыльский район Минской области) в крестьянской семье.

Учился в Несвижской учительской семинарии (1916–1919). В 1920–1922 гг. работал в волостном ревкоме, в Слуцком уездном военкомате, учительствовал. В 1923 г. поступил в Белорусский государственный университет на литературно-лингвистическое отделение педагогического факультета (окончил два курса). В 1924–1928 гг. работал в газете «Белорусская деревня». Член литературного объединения «Молодняк» (с 1923), председатель «Подъёма» (1926–1931). В 1932–1937 гг. – главный литконсультант в кабинете молодого автора при СП БССР. 14.10.1938 г. был арестован. Около 8 месяцев отсидел в минской тюрьме, а затем был освобождён. В годы Великой Отечественной войны жил в Москве, работал в газете-плакате «Раздавим фашистскую гадину» (1941–1944), журнале «Беларусь». Вернулся в Минск. Член СП СССР с 1934 г.

Награждён орденом Красной Звезды и партизанской медалью. Умер 22.11.1944 г.

В печати начал выступать с 1921 г. Автор сборников рассказов «Рассказы» (1925), «Серебро жизни» (1925), «По дороге» (1926), «Чувства» (1926), «Сосны говорят» (1926), «Сентябрьские ночи» (1929), «Ненависть» (1930), «Бури» (1930), «Два рассказа» (1932), «Рассказы бригадира» (1932), «Избранные рассказы» (1932), «Как дядя Фома напугал волков» (1941, рассказы для детей), «Большое сердце» (1945); повестей «Левон Бушмар» (1930), «Весна» (1931), «Люба Лубянская» (1937), «Настенька» (1941, последнее издание в 1987); книг рассказов и повестей «Сентябрьские ночи» (1984) и «Материнское благословение» (1984); романов «Земля» (1928), «Отечество» (1932), «Третье поколение» (1935 г., последнее издание в 1981), книжки фельетонов «Палач в белой манишке» (1942), очерка «Герой Советского Союза Тихон Пименович Бумажков» (1943). Юмористические произведения собраны в сборнике «Свадьба в Скипьевском Перебродье» (1971). Изданы Избранные произведения (1934, 1947), Собрания сочинений в 6-ти томах (1954–1955, 1988–1991), в 8 томах (1972–1975). В Собрания сочинений вошли романы «Сестра», «Иди, иди», «Тридцать лет», «Поиски будущего», повесть «Скипьевский лес» и многие другие произведения, которые отдельными изданиями до этого не публиковались (рукописи романов «Судный день» и «Великое изгнание» сгорели во время войны в Минске).

Выступал и в жанре драматургии. Вышли пьесы «Бацькаўшчына» (1934, поставлена в 1932), «Базылевичева семья» (1938 г.), «Иринка» (1947, поставлена в 1941).

Перевёл на белорусский язык повести А. Пушкина «Гробовщик», «Станционный смотритель», «Барышня-крестьянка», «Дубровский», «Капитанская дочка» (в сборнике «А. Пушкин: Избранные произведения», 1949), В. Короленко «В дурной компании» (1930), П. Панченко «Голубые эшелоны» (1930), комедию А. Островского «Горячее сердце» (1937), повесть Я. Гашека «Приключения бравого солдата Швейка» (1931), а также пьесы для театра «Ревизор» Н. Гоголя, «Последние» и «Варвары» М. Горького, «Поздняя любовь» А. Островского и др.

 

Использованы материалы сайта be.convdocs.org
Перевод – Владимир ХВОРОВ

На застаўцы: Кузьма Чорны. (З фондаў БДАМЛМ)