05.07.2018

Первое мощное антицерковное наступление властей Слутчина, как и другие регионы Белоруссии испытала в 1922 году в связи с политикой конфискации храмовых ценностей.

Поводом к антицерковной кампании 1922 г. стал массовый голод в ряде регионов, прежде всего в Среднем и Нижнем Поволжье, а также в Предуралье, на Кавказе, в Крыму, на юге Украины и др. Причинами бедствия были жестокая засуха и проводимая властями во время гражданской войны продразвёрстка – насильственное изъятие «излишков» сельхозпродуктов – исчерпавшая хлебные запасы крестьянства. К маю 1921 г. в 34 губерниях от голода страдало более 20 млн человек, около 1 млн скончались. Перед лицом народного бедствия власти вынуждены были разрешить организацию общественной помощи голодающим.

Ещё в августе 1921 года, в результате переговоров с А.М. Горьким, представлявшим Советское правительство, был организован «Всероссийский комитет помощи голодающим» (Помгол) под председательством Патриарха Тихона. Комитет занимался распределением помощи, в том числе и той, которая поступала из-за рубежа после того, как Патриарх обратился к Восточным Патриархам, папе Римскому, архиепископу Кентерберийскому с мольбой о помощи.

Такая широкая благотворительная деятельность Церкви не могла понравиться Советам, и декретом ВЦИК от 27 августа 1921 года Помгол был распущен. Вместо него при ВЦИК стала действовать «Центральная комиссия помощи голодающим», обратившаяся к Патриарху с призывом к пожертвованию. 19 февраля 1922 года Святейший Тихон обратился с новым воззванием о сдаче любых церковных ценностей, кроме богослужебных. Но 23 февраля декретом ВЦИК был поставлен такой порядок, что Патриарх ответил посланием, где говорилось, что изъятие богослужебных ценностей Церковь рассматривает как святотатство. В результате этого Патриарх Тихон был обвинён в контрреволюции и 9 мая 1922 года заключён под домашний арест. Начались процессы над священнослужителями и мирянами, оказавшими сопротивление большевистскому грабежу.

В Советской Социалистической Республике Белоруссия (ССРБ) решение о присоединении к политике конфискации было принято на заседании ЦИК Белоруссии 1 марта 1922 года. Для этого была создана Центральная Комиссия под председательством А.Г. Червякова. В состав комиссии вошли Грузель, Талунтис, Марьясин и др. Для действия на местах создавались уездные комиссии. Своими бесцеремонными действиями власти так же пытались спровоцировать верующих и священников на открытое возмущение, что дало бы большевикам возможность пропагандистски утверждать, что Церковь не желает помогать голодающим и начать прямой террор. И здесь епископ Минский и Туровский Мелхиседек, несмотря на отрицательное отношение к декрету ВЦИК от 23 февраля Патриарха Тихона, и на то, что «во время войны с Германией почти все золотые и серебряные предметы из Белорусских храмов были эвакуированы в Россию, в Калугу» [1], издал два послания, где призывал «избегать всякого раздражения и необдуманного бессмысленного возбуждения страстей» [2]. С другой стороны, и сами власти в Белоруссии, как бы того не хотели, не могли действовать совершенно бесчинно. Это было вызвано внешними причинами. Не так давно закончилась белопольская интервенция, сразу после отступления белополяков стали вспыхивать антибольшевистские восстания, вызванные политикой продразвёрстки. Видимо, в связи с этим Белорусская Комиссия исходатайствовала у ЦК Помгол удовлетворять заявления верующих о замене подлежащих изъятию ценностей, имеющих особое религиозное значение, на равноценный металл. Так была сохранена (правда лишь на некоторое время) риза с почитаемой и теперь иконы Божьей Матери Минской.

Слуцкая уездная комиссия по изъятию церковных ценностей была учреждена на заседании Президиума Исполнительного Комитета 12 марта 1922 года. В её состав вошли предуисполкома П. Хилимонов в качестве председателя, завуфинотделом Попкович и Валетко. Для осуществления своей деятельности Комиссия собиралась: а) широко опубликовать постановление ВЦИК от 23 февраля и инструкцию от 28 февраля, сопровождая их своим обстоятельным воззванием, «рассеивающем провокаторские слухи, распускаемые врагами Р.К. государства»; б) затребовать в недельный срок от исполкомов, в районах которых расположены церкви, костёлы, синагоги, кирхи и молельни, описи церковного имущества, составленные на основании Декрета об отделении Церкви от государства; в) на основании описей приступить к изъятию ценностей» в порядке §§ 2–7 Инструкции с сугубой осторожностью» [3].

Озабоченность властей «слухами, распускаемыми врагами Р.К. государства» были не напрасны. Ещё в памяти было восстание, вызванное недовольством крестьян продразвёрсткой и тому подобными мероприятиями «военного коммунизма». Проявления так называемого «бандитизма» были не редки. Недовольство крестьян заключалось и в «еврейском вопросе». Евреи, составлявшие немалую часть населения города, и до революции заправлявшие торгово-экономическими делами, ныне получили доступ в Совет и Уисполком. Опасность для большевиков усиливалась тем, что Слутчина была пограничным регионом – граница проходила в 20–30-ти километрах к западу и юго-западу от Слуцка. Таким образом, положение Советской власти здесь было несколько шатким. В секретном отчёте о работе Слуцкой Комиссии отмечалось: «Крестьянство встретило его (Декрет об изъятии. – А.Ш.) отрицательно, особенно в местностях с сильно развитым антисемитизмом. Из многих деревень поступили информации, что якобы церкви обирают, сдают их в аренду евреям… Изъятие ценностей в страстную неделю и в дни Пасхи производить не целесообразно. В эти дни религиозный фанатизм достигает высшего апогея, и, конечно, изъятием сейчас ценностей мы принесём больше ущерба, чем стоит само серебро, тем более, что ценности Слуцкого уезда реальной помощи государству не дадут, а лишь поспешным выполнением подорвём авторитет власти. Комиссия полагает, что нажимы в этом случае ГПУ через свои местные органы будут излишними» [4].

Изъятие предполагалось начать с синагог, и для описи их ценностей специально был выделен «один товарищ от Евсекции Укома» [5]. Для уяснения отношения духовенства к изъятию члены Комиссии провели с ними беседу. Местное священство принципиально ничего не имело против, но указывало на то, что ценности во время первой мировой войны вывезены в Россию. Для успокоения обстановки среди крестьянства были мобилизованы по числу волостей партработники для проведения агиткампании, чтобы сами крестьяне выносили резолюции о необходимости сдачи ценностей, по волостям активно распространялась листовка с Постановлением и Инструкцией ВЦИК и демагогическим воззванием Слуцкой Комиссии.

Теперь, когда мы знаем, что средства, отобранные у Церкви, пошли отнюдь не на ликвидацию искусственно же спровоцированного голода, слова этого воззвания звучат особенно издевательски: «Только чёрствые, жестокие сердца могут оставаться равнодушными к страшным, душу раздирающим словам: «Голод, смерть, дайте хлеба». Люди же, живущие учением Христа, возвестившего беспредельную любовь к ближнему, не могут восставать против меры спасения гибнущих ближних от голодной смерти, хотя бы эта мера кой кому и не нравилась» [6].

Комиссия отмечала, что большинство крестьян, за исключением незначительной части, высказалось за изъятие. В этой незначительной части оказались, как это не странно ввиду очень и очень лояльного отношения к ним Советской власти, сектанты. Такое их поведение, скорее всего, проистекало из-за всегда негативного отношения к какой бы то ни было регламентации государством религиозной деятельности и из-за желания показаться перед народом более праведными, чем православные пастыри. Газета «Звезда» в несколько курьёзных выражениях так описывает этот инцидент. «На конференции крестьян Вызнянской волости с докладом выступили священники, высказывавшиеся за необходимость сдачи церковных ценностей для спасения голодающих. Присутствовавший там евангелист по примеру патриарха Тихона теми же канонами старался доказать, что «грязные руки» не могут прикасаться к святыне и нападал на священника: «Ты, мол, должен защищать церковь, а тут предлагаешь ценности отдать, – это грех, святотатство». Конференция не пошла за евангелистом, он остался в единственном числе. Вынесена резолюция за сдачу ценностей» [7].

Учёт ценностей в церквах, синагогах, костёлах и агитационные мероприятия были закончены 23 апреля. Началось изъятие. Когда ценности изъяли из синагог города (в 16 общинах было собрано 1 пуд 35 фунтов 9 лот серебра), приступили к церквям. Грабёж сопровождался собраниями рабочих организаций, одобряющих подобную деятельность, ставших позже постоянными спутниками репрессивных акций государства. «На собрании Союза совработников 25 апреля, где присутствовало до 400 членов, – отмечает Слуцкая комиссия в отчёте от 29 апреля, – вынесена резолюция, одобряющая мероприятия Советской власти по изъятию ценностей и предлагают местным властям изъять немедленно; на собрании женщин-работниц 27 апреля, где присутствовало 80 работниц, вынесена резолюция так же за немедленное изъятие и всех тех, которые будут препятствовать заклеймить позором» [8] .

Согласно §8 Постановления ВЦИК верующие могли вносить в протоколы все свои замечания. Комиссия разрешала оставлять по одному-два литургических предмета каждого вида, не более. В заявлении, составленном от общины Слуцкого собора, протоиерей Николай Шеметилло просил несколько большее их число, мотивируя тем, что около 10 000 прихожан и пятичленный состав причта требуют соответствующего обеспечения. «Это количество», – писал отец Николай, – «должно ещё больше увеличится, когда в Слуцк приедет на постоянное место жительства назначенный к свободной кафедре епископ, и когда соборное богослужение будет совершаться и в деревянной Ильинской соборной церкви, ныне временно обслуживающей нужды прихожан Слуцкой Георгиевской церкви» [9]. Особой заботой отца Николая было сохранить в неприкосновенности ризы больших киотных икон Божьей Матери и Святителя Николая. Эти ризы были украшением собора. Сделанные из старинных риз, чаш, дискосов, лжиц они являлись символом многовековой верности жителей Слуцка Святому Православию. Отец Николай констатировал, что «изъятие этих риз очень больно ударило бы по религиозному чувству всего православного населения города и может повлечь не очень желательные последствия при разнородности вероисповедных групп уезда и особенно г. Слуцка» [10]. Указывая на §1 Постановления об изъятии, где говорилось о тех драгоценностях «изъятие коих не может существенно затронуть интересы самого культа» [11], он выражал надежду, что Комиссия «будет считаться при этом с местными условиями» [12]. Судя по тому, что в описи изъятых ценностей среди предметов Соборной церкви ризы не числятся, эту святыню на некоторое время удалось отстоять.

В Слуцке изъятие было закончено 2 мая. У синагог и церквей города отобрали 2 пуда 29 фунтов 31 лот 13/4 золотника серебра, что было оценено в 122 200 рублей в денежных знаках 1922 года [13]. А к 10 мая работа Комиссии была закончена и в волостях. Грабёж церковного имущества прошёл спокойно, без эксцессов.

Также в общем, грабёж ценностей в Белоруссии прошёл без кровопролития, многие жизни священников были сохранены. Было возбуждено лишь два дела о сокрытии ценностей в церквях Мозыря и Борисова. В Минской епархии власти конфисковали 4 пуда 21 фунт 33 золотника 71 долю серебра, 1 золотник 28 долей золота, 21 бриллиант, 12 золотников жемчуга [14].

 

Протоиерей Александр Иванович ШКЛЯРЕВСКИЙ,
настоятель прихода храма иконы Божией Матери «Целительница» г. Слуцка,
руководитель отдела по канонизации святых Слуцкой епархии,
заместитель председателя Епархиального суда,
кандидат богословия

 

[1] - Звезда. 1922. 2 марта. Цит. по: Процька Т. Пакутнiк за веру i Баць-каўшчыну. С. 39.

[2] - НА РБ. Ф.93. Оп.1. Ед.хр. 450. Л.70. Цит. по: Процька Т. Пакутнiк за ве-ру i Бацькаўшчыну. С. 40.

[3] - НА РБ. Ф.93. Оп.1. Ед.хр. 450. Л.40.

[4] - Там же. Л.87.

[5] - Там же. Л.87.

[6] - Там же. Л.88.

[7] - Слуцкий уезд.// Звезда. 1922. №119.

[8] - НА РБ. Ф.93. Оп.1. Ед.хр. 450. Л.145.

[9] - Там же. Л.473.

[10] - Там же. Л.473 на об.

[11] - Там же. Л.88.

[12] - Там же. Л.473 на об.

[13] - Там же. Л.46.

[14] - Процька Т. Пакутнiк за веру i Бацькаўшчыну. С. 40.