11.04.2018

…Фашисты уничтожили в Слуцком гетто 8 тысяч мирных граждан. Кто же был в числе палачей?

После захвата города немецкие оккупационные власти уже в июле 1941 года провели паспортизацию жителей. Каждому еврею выдавали при этом две жёлтые матерчатые звезды, их надо было носить на верхней одежде, на спине и груди. Гетто, созданное в Слуцке в конце лета 1941 года, делилось на две части. Первую, так называемое нерабочее гетто, заселяли старики, нетрудоспособные и дети; вторую – те, кто мог выполнять физические работы.

Оккупационные власти уже с начала осени стали проводить планомерные акции по уничтожению людей. Небольшими партиями обитателей гетто (в основном нетрудоспособных) вывозили за город в урочище Гореваха и расстреливали. Трупы сбрасывали во рвы, которые заранее были вырыты советскими военнопленными. Немцы-охранники, а также полицейские хватали из числа узников гетто заложников, а их родственникам сообщали, что если к определённому времени не соберут нужное количество денег и золота, то заложников расстреляют. Такие случаи повторялись регулярно. Тех, кого не могли выкупить, отправляли на расстрел.

В начале октября к гетто подогнали несколько грузовиков, на которые усадили свыше 500 человек, в основном пожилого возраста. Жандармы и полицейские объясняли, что их повезут за город убирать картофель, поэтому ценности нужно сдать на хранение. С этих «сельхозработ» назад уже никто не вернулся. Их расстреляли в Горевахе.

27 октября 1941 года в Слуцк прибыл 12-й литовский полицейский батальон. Гебитскомиссару Карлу было сообщено, что батальону поручено полностью очистить город от евреев. Он пытался отложить начало, поскольку считал, что такую массовую акцию уничтожения нужно подготовить. Но командир батальона Антанас Импулявичус категорически отказался это сделать. Вскоре в городе начались расправы. В рапорте генеральному комиссару Беларуси Кубе от 30 октября 1941 г. Карл сообщал: «Что касается самого способа проведения акции, я должен с глубоким прискорбием отметить, что он граничил с садизмом. Сам город во время акции представлял собой ужасающую картину. С неописуемой жестокостью, как со стороны немецких полицейских, так и со стороны литовских партизан, еврейское население, а также немало белорусов, было выведено из домов и согнано в одно место. Повсюду в городе была стрельба, и на некоторых улицах валялись трупы.

В заключение считаю нужным указать на то обстоятельство, что полицейский батальон в ходе акции занимался неслыханным грабежом, причём не только в еврейских, но и в белорусских домах. Все пригодное, как, например, сапоги, кожу, ткань, золото и прочие ценности, полицейские (литовские партизаны) забирали с собой. По сведениям, полученным от солдат вермахта, у евреев часто прямо на улицах срывали с рук часы, жесточайшим образом снимали кольца с пальцев.

В настоящее время я больше не в состоянии проводить еврейские акции. Сначала все должно успокоиться. Я прошу только об одном: чтобы меня навсегда избавили от встреч с этим полицейским батальоном».

В 1975 г. в Слуцке проходил суд над неким Бузуком, который в годы войны служил в полиции в качестве взводного и конвоировал несчастных к месту расстрела. На суде он рассказал, как всё вершилось. Обречённых доставляли к месту расстрела пешком по 70–80 человек в партии. При этом их жестоко избивали, сопротивляющихся расстреливали тут же на месте или по дороге. Примерно в метрах пятидесяти от ям людей останавливали и охраняли до тех пор, пока не наступит их очередь. Непосредственно к месту казни (к ямам) вели группами по 20–25 человек. Там их раздевали, снимали даже нижнее белье и загоняли в яму, принуждая ложиться лицом вниз, а затем из винтовок и автоматов расстреливали. Сопротивлявшихся избивали прикладами и пинками, детей бросали в ямы и там расстреливали. Тела людей военнопленные слегка присыпали землёй. Потом наступала очередь следующей партии.

Гебитскомиссар Карл в рапорте Кубе сообщал: «При расстреле, производившемся за городом, я не присутствовал, поэтому о жестокостях, имевших место там, я ничего не скажу. Отмечу только, что в течение долгого времени после того, как могилы были засыпаны землёй, оставшиеся в живых пытались из них выбраться».

После массового расстрела еврейского населения в Слуцке, учинённого в конце октября 1941 г., значительная часть евреев города все же уцелела. Первое время после погрома комендант города Карл был занят возобновлением работы мастерских и предприятий, где до расстрела работало много евреев. Однако политика в отношении их не поменялась. После непродолжительного перерыва возобновились расстрелы. Часть евреев, в основном молодёжь, находила разные способы уходить к партизанам. Это серьёзно встревожило местные оккупационные власти, и они принимают решение создать новое гетто. Территория для него была выбрана в районе так называемого Школища (ныне улица Парижской Коммуны, место, занимаемое СШ № 6, и северная часть улицы Монахова), где до войны компактно проживала еврейская община. Новое гетто обнесли несколькими рядами колючей проволоки. Перед переводом туда евреев в апреле 1942 г. сотни нетрудоспособных узников старого гетто были расстреляны в той же Горевахе.

Территория гетто тщательно охранялась. На работу водили строго под конвоем. Продолжались и измывательства над людьми. После рабочего дня для узников установили так называемый «кровавый час». Людей строили в колонны около банка по ул. Урицкого (ныне Копыльская) и бегом гнали на улицу Володарского (теперь М. Богдановича). Там они расчищали площадку под строительство. Потом снова бегом гнали на еврейское кладбище. Там на носилки грузили памятники и бегом доставляли их на стройплощадку. Из них укладывался фундамент под здания. Во время «кровавого часа» людей избивали, травили собаками.

В соответствии с директивами руководства рейха 1943 год должен был стать окончательным в решении еврейского вопроса на оккупированных территориях. 5 февраля 1943-го начальник полиции безопасности (СД) Беларуси Штраух подписал приказ о переселении (так на языке оккупантов назывались массовые расстрелы) проживавших в Слуцком гетто евреев. Для расстрела заранее были подготовлены две ямы в д. Мохарты (недалеко от д. Весея).

По воспоминаниям Луизы Сацук-Большаковой, которая в годы войны жила в Слуцке, ночью 8 февраля началась сильная стрельба. Со стороны улицы Копыльской доносились ужасные крики и гул машин. Это продолжалось весь день. Небо освещало огромное зарево, а запах горящих людских тел наполнял воздух.

Зондеркоманда СС рассчитывала на быстрое проведение операции, но она ошиблась. Наученные опытом 1941 г., узники гетто заранее подготовили себе тайные подвалы и схроны. Некоторые обитатели гетто оказали сопротивление палачам. Уже к полудню после консультаций эсесовцев с комендантом города последний дал согласие на сожжение гетто. В ход пошли факелы, огнемёты. Значительная часть узников, пытаясь спастись от огня, покидала свои убежища, но их настигали пули. Многие, чтобы избежать мучительной смерти, кончали жизнь самоубийством.

Луиза Сацук-Большакова вспоминает: «Утром 9 февраля мы побежали с братом в сторону Копыльской, чтобы посмотреть, что же произошло в гетто. Перед нами открылась ужасающая картина: на ограждающей гетто колючей проволоке мы увидели висящие «гроздья» обгоревших человеческих тел. Несчастные, видно, пытались спастись от огня, пробовали перелезть через ограду, но их добивали, а трупы обугливались от пылающих рядом домов».

Слуцкое гетто догорало трое суток. Через несколько дней людские останки по приказу местных властей вывезли на санях в сторону Сёлок (ныне это район металлообъединения), где до войны была городская свалка. Только весной, после того как сошёл снег, фашисты распорядились закопать останки людей.

Бытует мнение о том, что погром гетто в октябре 1941 г. вершил только 12-й литовский полицейский батальон. Но это не совсем так. В расстреле евреев вместе с литовцами участие принимал и 3-й полицейский батальон, состоявший из немцев. Свою преступную лепту внесла и вспомогательная полиция Слуцка, которая формировалась из местных жителей. Задача многих полицейских во время уничтожения гетто состояла в доставке людей к месту казни. Непосредственного участия в расстреле они не принимали. Но на чьём счету тогда лежит немалое количество убитых во время конвоирования?

Карательный отряд СС, который прибыл в Слуцк в феврале 1943 г., состоял из профессиональных убийц. Базировался он в Минске и время от времени выезжал на акции. Тем не менее даже эти закоренелые палачи иногда не выдерживали. В дневнике офицера Вильке приведён любопытный факт. Эсэсовец, майор Куфриту, был удалён из гетто в момент сожжения, поскольку не выдержал ужасной картины.

Сохранились сведения и о праведниках. Одни прятали евреев у себя дома, другие помогали им вырваться из гетто, третьи просто передавали несчастным продукты питания.

Дора Баршай рассказала о своей семье и о Фене Костюкевич, которая помогла им спастись в период оккупации. Когда началась война и немцы заняли город, отец Доры, Гирш Юделевич, выкопал в доме землянку-погреб и прятался там с сыном три года. Феня кормила их, стирала одежду, сообщала новости. Маленькая Дора осталась в доме с Феней. Белокурая и сероглазая, она совсем не была похожа на еврейскую девочку. Феня перекрестила Дору в церкви и надела на шею свой крестик. Рискуя жизнью, Феня спасла семью Доры, которую очень любила.

Как вспоминал Борис Фалевич, после расстрела первого гетто его мама познакомилась с жительницей д. Уланово Варварой Черницкой. Она одела его еврейскую семью в старинную деревенскую одежду с национальными белорусскими узорами, запрягла в повозку лошадь и средь бела дня отправилась в дальнюю дорогу на Копыльщину, где жили родственницы Черницкой. Они отвели всех к партизанам, где и дождались прихода Красной Армии.

Во время немецкой оккупации Михаил Горшков проходил службу в эстонском гестапо. Власти США и еврейские организации утверждают, что он также был переводчиком и следователем в штабе гестапо в Беларуси и участвовал в уничтожении трёх тысяч евреев Слуцкого гетто. После войны бежал за океан, где проживал до 2002 года. За ложь о военном прошлом Горшкова лишили американского гражданства, и он вынужден был вернуться на родину в Эстонию, где получил национальный паспорт.

В 2001 г. в далёкой Австралии скончался Карлис Озолс. Во время немецкой оккупации он командовал отрядом латышских полицаев, участвовавших в уничтожении 10 тысяч евреев Минского гетто и двух тысяч Слуцкого. С 1948 г. латыш преспокойно жил на Зелёном континенте, где стал чемпионом по шахматам и представлял Австралию на международных турнирах. В начале 1990-х специальная следственная группа провела собственное расследование, подготовив подробные доказательства злодеяний Озолса – «главного подозреваемого в военных преступлениях в Австралии». Однако в 1992 г. дело было закрыто по требованию генпрокурора.

В 1962-м командир батальона Импулявичюс, переехавший в 1949 г. в США, был заочно осуждён Верховным судом Литовской ССР к смертной казни. СССР потребовал выдачи палача, но в эпоху «холодной войны» подобные вопросы не решались. 63-летний нацист умер своей смертью в Филадельфии в 1970 году.

 

Василий ГЕДРОЙЦ,
«Полная горя Гореваха» – Белорусская Нива, 2011

Подбор иллюстраций – Владимир ХВОРОВ

На заставке - захоронение в Горевахе.