20.01.2015

Реконструируя сегодня церковную историю Слуцка, нельзя обойти стороной памятный 1812 год, когда движимый амбициями великого завоевателя Наполеон вторгся со своим войском в пределы Российской империи. Белорусская земля испытала тогда на себе шествие громадной многонациональной армии. Видела и ее бегство.

Одним из городов, оказавшихся на пути движения наполеоновских полчищ, был Слуцк. Жителям его пришлось пережить немало тревог и волнений. Это отдельная страница в истории города, но нас интересует церковная жизнь.

Воспоминания о тех тревожных днях оставил очевидец событий — семинарский учитель «риторики российской и латинской» иеромонах Маркиан. Напомним, что в слуцком Троицком монастыре тогда располагалась Минская духовная семинария с младшим отделением — «бурсой». Как только стало известно о приближении к Слуцку 120-тысячной армии Наполеона, жители стали разбегаться из города. Вместе с другими бежали ректор семинарии Лазарь и некоторые учителя[1]. Из представителей семинарской администрации в Троицком монастыре остался только отец Маркиан. Воспитанники семинарии большей частью разошлись по домам родителей и родственников, некоторые даже ушли в другие губернии, опасаясь, что французы могут рекрутировать их в армию. И только десять учеников — круглых сирот — остались в «сиротском доме» при монастыре, поскольку им некуда было идти[2].

1 июля в Слуцк вошла армия князя Багратиона и начала разворачиваться в предместье Тройчаны за Свято-Троицким монастырем. Военные стали настоятельно советовать наместнику архимандриту Исайе и монахам уходить из монастыря, поскольку в ближайшую ночь предполагалось сражение. Иеромонах Маркиан в одной из своих записок сообщает, что, когда насельникам монастыря предложили покинуть обитель, он сумел убедить русское командование отвести 40-тысячную армию подальше от монастыря и города, дабы не допустить разрушений. В ту же ночь армия действительно отошла от Слуцка. А поскольку опасность сражения вблизи города миновала, Маркиан убедил настоятеля и братию не покидать монастырь[3].

Когда в городе стало известно, что монахи могут покинуть Троицкий монастырь, жители заволновались, полагая, что чернецы захотят унести с собой мощи княгини Софии. Горожане стали просить архимандрита Исайю не делать этого, ссылаясь на то, что княгиня перед смертью якобы изрекла, что если тело ее во время появления какого-либо бедствия обнесут вокруг Слуцка, то никто из жителей не пострадает и не будет «во граде сем на правоверные люди ни убиение от руки вражией…» С позволения настоятеля горожане взяли гроб с телом святой Софии и совершили крестный ход. Через несколько дней Слуцк наводнила французская армия. За время хозяйничанья неприятельских солдат ни одного убийства или грабежа в городе действительно не случилось. Лишь в Свято-Троицком монастыре французы забрали все съестные припасы, что иеромонах Маркиан считал наказанием за то, что настоятель не позволил обнести мощи святой Софии вокруг обители[4].

Однако справедливости ради надо сказать, что французская армия на всей территории Беларуси не позволяла себе никаких грабежей и насилия над мирными жителями. Впоследствии было установлено, что французы не произвели в крае никаких разорений, кроме опустошения съестных припасов и фуража, неминуемого при проходе огромного войска.

В Слуцке французы расквартировались по всему городу, в предместье Тройчаны и в самом Троицком монастыре, где и оставались в течение трех недель. Как уже говорилось, наибольшему разорению подвергся монастырь, главным образом по части провианта. Иеромонах Маркиан сообщает, что французская армия, уходя, забрала с собой из монастыря всё съестное: «муку, сухую рыбу, грибы и крупы, а также цынованные тарелки и все блюда и ножи»[5].

Более подробное описание потерь с указанием их денежной стоимости имелось в монастырских документах. В общих же чертах картина выглядела так — неприятель забрал из обители: 800 коп[6] жита, 1200 осмин[7] ржи, 200 коп ячменя, 2416 осмин овса, 120 осмин пшеницы, 16 бочек ржи зерном, 6 бочек ячменя, 10 бочек гречихи, 2 бочки пшеничной муки, 5 бочек гречневых круп, 6 бочек ячменных круп, 8 пудов сала, 8 фасок[8] масла, 611 гарнцев[9] водки, 10 пудов медной посуды, 6 пудов цыны[10], 9 лошадей с повозками, каретами и колясками, 47 голов рогатого скота и всё сено[11].

Сохранить удалось только церковную утварь и монастырскую сумму, которые архимандрит Исайя спрятал в земле. Деньги он поместил в небольшой сундучок и закопал «под корнями и стволом вековой липы»[12]. Уберегли еще 127 голов рогатого скота, который предусмотрительно разослали в «полесские деревни крестьянам для работы и прокорму».

К монастырским убыткам относилась и потеря части деревянных строений, которые французы использовали в качестве топлива. Так, на дрова были разобраны находившийся при монастыре дом духовного правления, пять монастырских сараев и вся деревянная ограда вокруг монастырской усадьбы. В этом отношении пострадала и семинария. Хотя деревянные семинарские здания уцелели, на топливо пошли ограда семинарского общежития, все столы и скамьи, были выбиты окна в обоих семинарских корпусах, повреждены печи, значительно пострадала библиотека — часть книг расхитили и сожгли[13]. Другая часть библиотеки была помещена в погреб под монастырским храмом, где книги частично попортились от сырости. Некоторые же книги, находившиеся у учеников и классных надзирателей, были собраны студентом богословия Ф. Смоличем и отосланы в Дятловичский монастырь к его брату — священнику И. Смоличу[14].

А вот что иеромонах Маркиан сообщает о семинарских сиротах и прочем: «10 семинарских сирот, не имевших ни отцов, ни матерей, ни родственников, по бедности своего сиротства, остались в сиротском доме, называемом бурсою; коих бедное имущество и всё казенное, оставшееся для прокормления их, неприятелем разграблено было, так что они оставались токмо в одних рубахах, босые, и бывших из сиротского дома выгнанных Галлами и другими неприятелями, так квартировавшими и в училищных школах и в самом Слуцком монастыре, я их по единому человеколюбию только досматривал, кормил и утешал… И как сии сироты, так и Троицкий монастырь при помощи Божией мною защищены были от разорения и разграбления церковного имущества, и самый даже настоятель Грозовского монастыря, архимандрит Исайя в ночное время и в день дважды мною защищен был от убийственной смерти по причине моего учтивого обращения с французскими генералами. А о том уже умалчиваю, что троекратно нападали на меня поляки при училищном доме, и на улице, и по дороге, и хотели меня убить чрез разные прицепки за отнятие у них и у других семинарских книг, … кои семинарские оставшиеся книги, по разбитии библиотеки, сожигаемы были по причине не бывших дров для сварения ими пищи»[15].

Настоятелем Грозовского монастыря иеромонах Маркиан называет архимандрита Исайю по той причине, что последний в то время был наместником обеих обителей — Троицкой и Грозовской. Маркиан не преувеличивает: архимандриту действительно могла угрожать насильственная смерть, поскольку он подвергся грабежу. Известно, что солдаты отобрали у него волчью шубу и дорогие серебряные часы[16].

Не только «учтивое обращение» с французскими генералами позволяло иеромонаху Маркиану в оккупированном городе пользоваться некоторым иммунитетом, что видно из его записок. Он оказался единственным человеком в Слуцке, знавшим латинский язык, поэтому высшие воинские чины французской армии привлекали его в качестве переводчика. Это придавало отцу Маркиану определенный статус, чем он и пользовался.

После ухода французской армии 20 июля в Слуцк «со своим войском и поляками» прибыл князь Иосиф Зайончек и расположился с генералами в архиерейских покоях в Троицком монастыре. Он немедленно послал полковника в сопровождении отца Маркиана к архимандриту Исайе с приказом доставить на следующий день к обеду «3 хлеба съестных, 12 ножей и 12 веделок (вилок)». Но всё это взять было негде. Архимандрит ответил князю, что квартировавшие прежде военные забрали из обители всё съестное, всю посуду, так что даже не из чего печь хлеб, и нет ни ложек, ни вилок. Этот ответ не удовлетворил князя Иосифа, и он вторично велел архимандриту, чтобы тот без всяких отговорок непременно исполнил приказание, а иначе грозил выгнать его из монастыря. Тогда отец Исайя постарался разыскать «сыпной ржаной муки» и упросил Маркиана отнести муку с монастырским человеком за версту в девичий Ильинский монастырь, чтобы там испекли хлеб. А поскольку голодные польские солдаты ели даже недопеченный хлеб из монастырской печи, а монахи и вовсе оставались без пищи, то отец Маркиан попросил генерала дать двух вооруженных солдат сопроводить его с человеком от монастыря в женскую обитель отнести муку. Провожатых дали, и мука была благополучно доставлена игумении Агнии. Оставив монастырского человека и солдат в обители, Маркиан один отправился обратно. На пути ему повстречались «польские жовнеры», которые, увидев православного иеромонаха, стали осыпать его насмешками и ругательствами, желая спровоцировать на конфликт. Однако Маркиан очень дипломатично, не теряя собственного достоинства, «отпарировал стрелы их злостного остроумия» и таким образом избежал неприятностей.

Вскоре князь Иосиф Зайончек выразил желание, чтобы архимандрит Исайя отслужил Литургию, но тот стал отказываться по причине отсутствия просфор и вина. И то и другое было доставлено. Обедню служил отец Маркиан — обычным порядком, поминая за богослужением российский царствующий дом. При этом в церкви присутствовал сам князь с генералами. После Литургии Зайончек дождался выхода Маркиана из церкви и сказал ему по-латыни: «Мы свое дело знаем, а вы свое должны знать и с любовью исполнять, молясь Богу о всех христианах по вашему уложению Православной Церкви». Семь недель служил отец Маркиан в «то опасное время». Все остальные монастырские иеромонахи вообще боялись оставлять свои кельи, потому как если кто покидал свою келью, то она тотчас же была разграбляема солдатами. Маркиан же, как переводчик, находился на особом положении[17].

К сожалению, не только Троицкий монастырь пострадал от французов: во время их пребывания в городе сгорела Преображенская церковь[18]. Был ли это намеренный поджог или несчастный случай, неизвестно.

После изгнания Наполеона жизнь в Слуцке постепенно стала входить в привычное русло. Разоренный Троицкий монастырь восстанавливался. В феврале 1813 года возобновилась учеба в семинарии. В 1817 году ее преобразовали: восьмиклассный курс разделили на три учебных заведения — приходское училище (оно объединило два начальных класса), уездное училище (низший и высший «грамматические» классы) и собственно семинария (с тремя отделениями: низшим, средним и высшим). Все они имели как общее управление, так и общие средства для содержания. 1 сентября 1840 года семинария переехала в Минск.

Троицкий монастырь за десяток послевоенных лет совершенно восстановил экономическую часть — к началу 1830-х годов имел солидное хозяйство и денежный доход до 3000 рублей.

 
 

Епископ Слуцкий и Солигорский Антоний,
кандидат богословия

sluck-eparchiya.by
 

 

[1] Вержболович М. История Минской духовной семинарии. Выпуск 1. Дореформенный период. Минск: Типо-литография Б.И. Соломонова, 1893. С. 36–37.

[2] Там же. С. 39.

[3] Там же. С. 39–40.

[4] Горбунов Иоанн, священник; Щеглов Г.Э. Святая праведная София, княгиня Слуцкая. Житийное описание. — Минск: Православное братство в честь святого Архистратига Михаила в г. Минске, 2012. С. 19.

[5] Вержболович М. Указ. соч. С. 40.

[6] Копа — старинная единица счета (равна 6 десяткам), употреблялась в Польше, Беларуси, Украине.

[7] Осмина — название единицы измерения сыпучих веществ (51 л).

[8] Фаска — 1) бочка, кадушка; 2) единица измерения сыпучих веществ и жидкостей.

[9] Гарнец — старая русская мера (1/8 четверика, или 3,2798 л).

[10] Цына — олово (лат. Stannum).

[11] Афанасий [Вечерко], архим. Пребывание французской армии в г. Слуцке в 1812 г. // Минские епархиальные ведомости. 1912. № 2. С. 32–33.

[12] Там же. С. 33.

[13] По свидетельству иеромонаха Маркиана, французы жгли книги из семинарской библиотеки для приготовления пищи, поскольку в Слуцке очень быстро обнаружился дефицит дров.

[14] Вержболович М. Указ. соч. С. 36–37.

[15] Там же. С. 39–40.

[16] Скрынченко Д. Неприятели в Слуцке в 1812 г. // Минские епархиальные ведомости. 1909. № 3. С. 74.

[17] Рункевич С.Г. История Минской архиепископии (1793–1832): С подробным описанием хода воссоединения западно-русских униатов с Православной Церковью в 1794–1796 гг. — СПб.: Тип. А. Катанского и К., 1893. С. 521–522.

[18] Скрынченко Д. Неприятели в Слуцке в 1812 г. // Минские епархиальные ведомости. 1909. № 3. С. 74.