В.А. Игнатьев. Годы жизни и работы в Белоруссии. Публикация шестая
Mein «Alter ego» в Слуцке
Всё, что в течение долгого времени, начиная с Камышловского дух[овного] училища, продолжаясь в Пермской дух[овной] семинарии и Казанской дух[овной] академии, собиралось в моей душе на почве увлечения музыкой и пением, при жизни в Белоруссии получило полную разрядку и составило мою вторую жизнь. Если бы не это обстоятельство, то жизнь, как она мною описана выше, казалась бы, очевидно, сугубо мрачней и суровей, чем она была пережита.
Я познакомился с песнями белорусов и их певческим талантом. Пели они в это время очень много и с большим увлечением. Начинали они обычно свои выступления с песни, которой они придавали значение национального гимна [1]:
Ад веку мы спали
И нас разбудили:
Сказали, что треба робить,
Что треба свабоды,
Зямли человеку,
Что треба злодеев побить.
…
…
Мы долго тярпели,
Терпеть большь не будем
И пойдем мы долю шукать.
Что эта за гарная
Доля несчастная –
Без хлеба, без хлеба працуй.
Как мне передавали, эта песня потом была запрещена, потому что с ней стали связывать сепаратистские устремления некоторой части белорусской интеллигенции.
Любимой песней была у них и, очевидно, является и сейчас бравурная песня о «бульбе»:
Гарни, гарни бульбу с печи,
В торбочку мне дай на плечи,
А из торбочки в куточек –
Подай бульба голосочек.
…
Или запевали тягучую:
Чамуж мня не пець,
Чамуж не гудзець,
Коли в моей хатунце
Парадок идець…
…
Много пели они украинских песен и обязательно «Заповит» [2].
Белорусы энтузиасты пения. В этом я убедился, когда руководил хорами. Бывало, погода стояла холодная, на улице – грязь, а назначена спевка. Ну, думаешь: нет, не придут! Смотрю: все в сборе. Не забыть таких энтузиастов хора, как сопрано – Маланя Ковальская, Соня Хаустович, Поля Криводубская, контральто – сёстры Коханович – Маруся и Аня, тенора – Иван Степанович Турчинский, Шейко, Игнатий Игнатьевич Криводубский, басы – Шахлевич, Зданко. Была целая семья певцов Прушинских: Коля, Глаша и Тоня. В этих хорах (их было двое) было перепето всё, что так дорого было мне с детских и юношеских лет [3].
Не забыть музыкальный кружок Александра Васильевича Хвалебнова. Сколько здесь было перепето дуэтов, романсов под аккомпанемент Михаила Михайловича Лебедева. В кружок входил б[ывший] участник хора Славянской [4] – Игнатий Криводубский. В детском возрасте он пел в хоре Славянской, а в кружке уже объявился тенором с широчайшим диапазоном. Прекрасно он исполнял «Тишину», муз[ыка] Кашеварова [5].
Пришлось мне отвечать и за солиста хора.
Выступления на вечерах, в частности в женской гимназии [6]
Чтобы не растерять того, чему учила меня в области пения в Казани Мария Ульяновна Янишевская-Елецкая, нанимал аккомпаниаторов и пел свои романсы. Панна Габриеля всё уговаривала меня выступить с концертом, а пани Рачевская всё приглашала к себе, тайно от меня, своих подружек слушать мои экзерцисы.
В Слуцке я слушал прекрасный белорусский хор под управлением Терравского [7]. Я застал также существовавший когда-то Слуцкий хор с участием военных и позднее познакомился с талантливым руководителем его Михаилом Ипполитовичем Николаевичем.
Никогда больше в жизни я не был так увлечён музыкальной жизнью, как в Слуцке. Да, я могу в полном смысле слова сказать: это была моя вторая жизнь в Белоруссии – подстрочный текст повести о моей «Одиссее» в это время.
Отъезд из Слуцка на Урал
Побудительные причины к этому всё нарастали и нарастали. В числе их были: и то, что больше и больше вводился в учреждениях белорусский язык, и то, что в отделении Центробелсоюза всё больше посматривали на меня, как на чужеродное тело – преподаватель на должности счетовода, и, наконец, главное – тяга к себе домой, на Урал [8]. И вот решение было принято, но не так-то легко было выбраться из пограничной зоны: нужно было ещё пройти через фильтр пограничного надзора. Пришлось вооружаться разными справками.
О нашем отъезде стало известно всем нашим знакомым. Среди них нашлась одна «болельщица» за нас – б[ывшая] ученица женской гимназии – Бася Наймарк, которая явилась к нам на прощание с тортом. Гимназические «нравы» ещё сохранялись: почтительность и внимание к преподавателям.
23-го июня 1923 г. в 9 часов утра мы были на вокзале в обществе пришедших на проводы нас Александра Васильевича Хвалебнова и Поли Криводубской. Было грустно! Уж так создан человек, что даже со своей печалью ему иногда бывает грустно расставаться, а тут мы оставляли столько друзей, этих милых, сердечных белорусов. Поезд проходил мимо монастырского сада, с которым тоже было связано много воспоминаний. Смотрю: моя Анна Фридриховна плачет. Наконец, Слуцк скрылся из глаз, но образ его остался в памяти на всю жизнь. И особенно мы «болели» за него во время последней войны [9], вспоминая, как мы отсиживались в нём во время польской войны. Сведения, которые мы получали о нём за время этой последней войны, говорили нам о том, что тогда для него были только цветочки, а ягодки – в эту ужасную войну [10].
ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 396. Л. 1–148.
На заставке - Хор БДТ под руководством В. Терравского (в центре). http://budzma.by
В начало
Публикация первая:
[Назначение в Слуцкое духовное училище]
[Местечко] Паричи
Организация занятий [трёх духовных училищ]
Публикация вторая:
Публикация третья:
Слуцк во время империалистической войны (август 1916 г. – октябрь 1917 г.)
Гримасы этого периода жизни в Слуцке
«Игорный дом» Петкевичей
«Счастливый» брак Слуцкой красавицы Рахили Гецовой
Преступление земского начальника Катранова, или проделки «пиковой дамы»
«Хождение по мукам» [Жизнь в доме еврейской семьи Эпштейн]
Слуцкая женская гимназия
Публикация четвёртая:
[1917 г.]
[Немецкая оккупация]
[Жизнь в доме белорусской семьи Терравских]
[Слуцкое] коммерческое училище
Публикация пятая:
[Установление советской власти]
Семья Александра Васильевича Хвалебнова, б[ывшего] смотрителя Слуцкого дух[овного] училища
[Польская оккупация]
Жизнь в Слуцке при советской власти
Публикация шестая:
Выступления на вечерах, в частности в женской гимназии
КАК СОЗДАВАЛАСЬ «ОЧАРОВАННАЯ» ДУША
Кружок любителей музыки в Слуцке
Я регент и солист Слуцких хоров
1. «Белорусская марсельеза» – белорусские патриотические песни.
2. «Заповіт» – по-украински «Завещание», программное стихотворение в форме послания-«завещания» украинского поэта Тараса Григорьевича Шевченко (1814–1861).
В «Воспоминаниях «Как создавалась «очарованная душа», об увлечении пением и хоровыми кружками» в «пермской коллекции» воспоминаний автора: «В городском саду в летнее время эти песни гремели на весь Слуцк. Белорусы любят петь и мастера петь!» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 714. Л. 30.
3. В очерке «Пётр Алексеевич Иконников в Белоруссии» в составе автобиографических очерков «Петя Иконников» в «пермской коллекции» воспоминаний автора: «Второе, чему П.А. отдавался всей душой и «что любил как душу» – это было участие в церковном хоре в соборе и монастыре. Он принимал в них участие, как говорят, в двух формах: как солист хора и как регент. На хорах собора, на авансцене их он пел свои любимые вещи: Степанова «Ныне отпущаеши», Соломина «Благослови душе», неизвестного автора «Хвалите» и др. Белорусы, как и украинцы, хорошие певцы и строгие ценители, и П.А. приходилось защищать честь «русака» (великороса) перед взыскательной аудиторией.
Упражнения в регентском искусстве П.А. начал в монастыре. Как-то постепенно сложился кружок певцов-энтузиастов, центральное ядро которого составили трое Прушинских, детей вдовы священника – Глаша (Глафира), Наташа и Коля. Они явились ведущими в партиях: Глаша – дискант, Наташа – альт и Коля – нечто вроде баса. Два голоса прибавилось из послушников: Даниил [–] бас и тенор (имени его не помню). К хору примкнули две институтки Руссакович – дискант и альт, ярая любительница пения и из ближайшей деревни – Поля Криводубская, один полковник с сыном – кадетом. Время от времени заходил петь смотритель дух[овного] уч[илища] Хвалебнов и в течение одного лета пела в партии альтов его дочь – Ольга Александровна Хвалебнова, в настоящее время зам[еститель] председателя антифашистского фронта русских женщин и член советского Комитета защиты мира. Она сохранила отцовскую фамилию, и эта фамилия теперь передаётся по радио и встречается в важнейших документах современности, например, в последнем обращении советского Комитета защиты мира. Хор пел не плохо и признан был соперником соборного. В 1921–1922 [г] г. П.А. руководил также хором в соборе, где состав был более квалифицированный и устоявшийся. Об участии в этих хорах у П.А. остались самые лучшие воспоминания за всё время его пребывания в Белоруссии. Осталось много друзей, и он, надо думать, оставил по себе неплохую память» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 723. Л. 106 об. – 107.
4. Автор имеет в виду «Славянскую капеллу» (хор Славянского) – основателя хора русского певца и хорового дирижёра, собирателя народных песен Агренёва-Славянского Дмитрия Александровича (1834–1908) и его дочери Маргариты Дмитриевны (1880–1964), после смерти отца руководившей частью «Славянской капеллы».
5. В очерке «Пётр Алексеевич Иконников в Белоруссии» в составе автобиографических очерков «Петя Иконников» в «пермской коллекции» воспоминаний автора: «П.А. не прекращал занятий пением и скоро составился кружок любителей пения. В него вошли: смотритель дух[овного] училища Хвалебнов, обладавший ещё неплохим голосом, а в прошлом, очевидно, серьёзный певец, о чём свидетельствовала целая папка романсов, которые он раньше, а отчасти и теперь, исполнял; юноша из городских мещан – Игнатий Игнатьевич Криводубский, высокий тенор, и Пётр Алексеевич. Криводубский в детские годы пел в хоре Славянского, которым потом руководила дочь последнего. Там он и приобрёл некоторые навыки пения. Он очень хорошо исполнял романс Кашеварова «Тишина». Голос у него был, безусловно, хороший – приятный и с широким диапазоном. Юноша мечтал о «консиватории» (консерватории) и всё говорил, что ему нужно петь «окулисы» (вокализы). Аккомпанировал певцам учитель дух[овного] уч[илища] Лебедев. Военные возвратили смотрителю и инспектору дух[овного] училища их квартиры, а в квартире Хвалебнова стоял роскошный беккеровский рояль. Здесь, в квартире Хвалебнова, и действовал певческий кружок» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 723. Л. 105 об. – 106.
6. Там же: «Однажды он даже выступал на вечере в женской гимназии, а аккомпанировала ему его же ученица – Таня Щука. Говорили потом, что-то было очень интересное «единение» учителя и ученицы. Таня была девушка гордая, и это питало её тщеславие. Она так и заявила потом Петру Алексеевичу: «Кроме Вас, я никому больше аккомпанировать не буду». Через два года П.А. узнал, что Таня умерла от туберкулёза» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 723. Л. 106.
7. Теравский Владимир Васильевич (1871–1938) – белорусский дирижёр, композитор, фольклорист, церковнослужитель.
8. В очерке «Пётр Алексеевич Иконников» в составе автобиографических очерков «Петя Иконников» в «пермской коллекции» воспоминаний автор причины отъезда на Урал указывает иначе: «Зимой 1923 г. в отделении проходили политпроверку все сотрудники. П.А. в общем успешно сдал экзамен, но было очевидно, что нужно изменять фронт работы: начальство косо смотрело на то, что он работает не по специальности, к тому же слишком популярно было в городе его участие в качестве солиста известного хора. В школах в это время вводился белорусский язык, который он не знал. Всё говорило о том, что нужно возвращаться на Урал, несмотря на то, что он в Слуцке уже глубоко пустил корни: был членом Горсовета и активным профсоюзным работником. Начались прощальные визиты, прощальное посещение хоров. Сколько было пережито, к чему привык, всё это нужно оставлять» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 723. Л. 119–119 об.
9. Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.
10. В очерке «Пётр Алексеевич Иконников» в составе автобиографических очерков «Петя Иконников» в «пермской коллекции» воспоминаний автора: «Не думали они тогда, что его впереди ждёт ещё большее несчастье в 1941 г., во время Второй имп[ериалистической] войны.
Много друзей осталось у них в Слуцке, с которыми делили и горести, и радости, с которыми жили в лучшие годы своей жизни. Вспоминали они потом и работу в школах и фруктовые сады, которые обильно снабжали их яблоками, грушами-бэрами и т. д.» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 723. Л. 120.