09.03.2017

В далёком 1960 году Издательство академии наук БССР выпустило тиражом 3000 экземпляров книгу археолога и историка прикладного искусства Лидии Ивановны Якуниной. Она была первым исследователем крупных музейных коллекций, организатором музейного дела и занималась популяризацией изучения прикладного искусства.

Монография «Слуцкие пояса», которую мы сегодня представляем, была издана в Минске на русском и белорусском языках, она до сих пор является основополагающим исследованием истории уникального шёлкового производства.

Книга интересна и тем, что подробно знакомит читателя с широким производством шёлковых поясов в России, что для части белорусов может стать открытием.

Этот экземпляр книги для публикации нам любезно предоставил коллекционер Владимир Владимирович Бойко. Интересно, что книга выпущена в канун денежной реформы в СССР 1961 года, которая проводилась с 1 января 1961 года в СССР в форме деноминации с девальвацией. Денежные знаки, введённые в ходе денежной реформы 1947 года, тогда обменивались в течение первого квартала 1961 года без ограничений на новые денежные знаки уменьшенного формата в соотношении 10 к 1.


ПРАДМОВА

Сярод розных відаў прыкладнога мастацтва нашай краіны мастацкае ткацтва займае адно з галоўнейшых месц. Дываны, дэкаратыўныя тканіны для заслон, абіўкі сцен, мэблі, абрусы, ручнікі, посцілкі здаўна ўпрыгожвалі жыллё чалавека. Вялікая ўвага звярталася на тканіны, якія ішлі на адзенне і павінны былі упрыгожваць самога чалавека.

Ткацкія вырабы адрозніваліся па каштоўнасці матэрыялу, па майстэрству яго апрацоўкі і мастацкім выкананнем тканіны. Ткацкае майстэрства пастаянна ўдасканальвалася ў тонкасці выпрацоўкі, у прыгожасці афарбоўкі і арнаментацыі. Тканіны і розныя тканыя рэчы – хусткі, ручнікі і інш., якія выйшлі з рук умелага майстра, нярэдка дасягалі сапраўды мастацкага ўзроўню.

Да ліку вырабаў, у якіх асабліва праяўлялася майстэрства ткача, належаць шаўковыя тканыя паясы-кушакі.

Пояс-кушак складаў неабходную частку рускага, украінскага і беларускага адзення. Таму ён меў вялікае дэкаратыўнае значэнне і багата арнаментаваўся. Упрыгожванне адзення найбольш ярка выражалася ў распрацоўцы каларыту і арнаментацыі пояса.

Матэрыял, размер і назначэнне пояса давалі магчымасць майстру-ткачу выявіць свае мастацкія здольнасці. Кожны пояс-кушак можна разглядаць як узор ткацкага майстэрства свайго часу.

У цяперашні час у сувязі з ростам цікавасді да помнікаў нацыянальнай культуры пачата сур’ёзнае вывучэнне слуцкіх паясоў як узораў беларускага мастацкага шаўкаткацтва.

Наяўны шматлікі матэрыял па гэтаму пытанню яшчэ мала вывучан. Літаратура па шаўковых паясах-кушаках вельмі бедная. На рускай і беларускай мовах маюцца толькі асобныя брашуры і артикулы ў розных часопісах. Няма яшчэ манаграфіі па вывучэнню паясоў-кушакоў, якія вырабляліся ў нашай краіне.

Пытанне аб гісторыі слуцкіх паясоў з’яўляецца пытаннем аб ролі беларускага народа ў стварэнні гэтых цудоўных узораў дэкаратыўнага прыкладнога мастацтва.

Вывучэнне слуцкіх паясоў мае таксама і практычнае значэнне. Расфарбоўка паясоў і іх арнаментацыя, распрадаваныя беларускімі майстрамі XVIII ст., могуць быць з поспехам прыменены ў сучаснай тэкстыльнай прамысловасці.

Народныя майстры-ткачы мелі высокаразвітае адчуванне матэрыялу і яго фактуры і дасканала валодалі тэхнікай вырабу. Таму тэхніка вырабу слуцкіх паясоў прадстаўляе значную цікавасць.

Асабліва важна вывучэнне паясоў-кушакоў для мастакоў-прыкладнікаў. Авалоданне багаццем каларыстыкі, уласцівай народным майстрам, іх майстэрствам арнаментацыі можа паслужыць справе абагачэння новага народнага стылю.

Перад савецкім прыкладным мастацтвам стаіць вялікая, сур’ёзная задача – стварэнне савецкага народнага стылю, адпавядаючага новым формам быту. Асноўнымі рысамі гэтага стылю павінны быць адчуванне сучаснасці, сувязь з народнымі традыцыямі і дасканаласць вырабу. Вывучэнне мастацкага народнага ткацкага майстэрства адкрывае магчымасці для яго творчага асваення. Яно дазволіць нам узяць са скарбніцы народнай творчасці тое, што каштоўна для савецкага прыкладнога мастацтва.

Паясы-кушакі прадстаўляюдь сабой багаты матэрыял і для даследчыка, які займаецца вывучэннем ткацкай вытворчасці рускага і беларускага народаў.

Вывучэнне гэтага матэрыялу дазволіць асвятліць і рад іншых пытанняў, у тым ліку культурныя і гандлёва-прамысловыя сувязі паміж народамі Расіі, Беларусі і Рэчы Паспалітай, а таксама іх сувязі з краінамі Усходу і Захаду.

Мэтай данай работы з’яўляецца выяўленне мастацкага ткацкага майстэрства рускага і беларускага народаў. У цэнтры даследавання стаіць пытанне аб развіцці вытворчасці шаўковых паясоў у Беларусі – у Слуцку.

Матэрыялам для работы паслужылі калекцыі паясоў Дзяржаўнага Гістарычнага музея ў Маскве, Дзяржаўнага музея этнаграфіі народаў СССР і рада іншых музеяў нашай краіны.



Да работы прыкладваецца значны ілюстрацыйны матэрыял (у выглядзе фотаздымкаў).



ПОЯСА НА МОСКОВСКОЙ РУСИ

Значение пояса в одежде московских людей было велико. В духовной грамоте Ивана Калиты, писанной в 1328 г., пояс упоминается на одном из первый мест: «А из золота дал есмь сыну своему Ивану («Красному»): чеп золоты, пояс больший с жемчугом, с каменьем, пояс золот с капторгами (застежками. – Л. Я.), пояс сердоличен, золотом окован». [1]

Пояс служил и как отцовское благословение. Иван Красный в духовной грамоте, писанной в 1356 г., при передаче пояса старшему сыну Димитрию (впоследствии Донскому), отмечает это значение пояса: «пояс великий золот с каменьем с жемчуги, что мя благословил отец мой князь Великий» [2].

В XV в. один пояс вызвал даже спор между членами московской великокняжеской семьи.

В духовной грамоте Димитрия Донского мы видим целый перечень разных поясов, передаваемых им своим сыновьям. При этом здесь сообщаются и те особенности, которые выделяют пояса, например, данный сыну князю Петру– «с калитою да с тузлуки» [3].

Пояс издревле являлся хранителем калиты, т. е. кошелька [4].

Здесь же мы встречаем своеобразное название пояса. Так, пояс, данный вел. князем Димитрием Ивановичем сыну князю Ивану, именуется – «татаур» [5].

На поясе и за поясом носилось оружие.

В основном многообразные виды поясов производились русскими мастерами. В духовной грамоте Димитрия Ивановича упоминаются имена мастеров, изготовлявших княжеские пояса – «пояс Макарова дела», «Шишкина дела» [6].

Тканые пояса на Московской Руси упоминаются ещё и в других духовных грамотах.

На иконографическом памятнике древнерусской живописи конца XIII – нач. XIV в. – «Никола с житием» – имеется изображение «сточного» пояса. В клейме с темой казни трёх воевод палач одет в алую рубаху, подпоясанную широким тканым белым поясом в чёрную полоску [7]. Это одно из наиболее древних изображений тканого пояса и способа его ношения.

Можно сказать, что на Руси в XIII – XIV вв., если не ранее, существовало производство тканых поясов.

Помимо поясов местного производства, на Московской Руси бытовали привозные пояса восточного происхождения – кушаки.

Пояса привозились на Московскую Русь из разных стран Востока. Из восточных особенно широко были распространены пояса иранского происхождения. В XVI – XVII вв. славились кизылбашские – персидские кушаки (название по стране Кизылбаши – Персия). В XVIII в. получили известность также мечетские кушаки (название по городу Мешхет) [8].

Торговля восточными поясами велась как русскими, так и иностранными купцами. Цена восточных поясов была весьма значительна. Например, в XVII в. в Москве «кушак Кащанского дела» стоил 1 руб. 50 коп., «польские шёлковые кушаки» продавались по цене от 45 коп. до 2 руб. [9]

В XVI – XVII вв. восточными кушаками опоясывалась верхняя мужская одежда.

Существовали различные способы завязывания кушака. Это можно, например, наблюдать на портретах XVII в.

В музеях СССР встречаются различные образцы восточных поясов, бытовавших в нашей стране в весьма отдалённые времена. В Государственном Историческом музее хранятся восточные кушаки, относящиеся к XVI – XVIII вв. Они представляют собой шёлковые полотнища различной длины и ширины. Восточные кушаки по выработке могут быть односторонними и двусторонними, однолицевыми и двухлицевыми, цельными и сшивными. Они ткались либо на широких станах (ширина 60 – 70 см), либо на узких (ширина 30 – 35 см) и тогда сшивались во всю длину.

Восточный кушак по характеру орнаментации делится на три части – середник, концы и окаймление. Середник пояса бывает заткан мелким узором – травным, цветочным, чешуйчатым, в горошек, геометрическим и пр. Иногда он заткан поперечными полосами, заполненными орнаментом, или же гладкими. Реже середник бывает одноцветным, без орнамента.

Наиболее видимой частью кушака являются его концы, на которые при выработке обращалось особое внимание. Орнаментация концов обычно состоит из ритмично чередующихся отдельных цветов, букетов или венков (от трёх до семи). Реже встречаются розетки и фигуры.

Окаймление пояса часто переходит на концы. Узор обычно травный.

В углу окаймления конца кушака часто ставилась метка. Метка иногда имела культовое значение.

Восточные кушаки как драгоценная ткань употреблялись на изготовление одежды, а также предметов светского и церковного быта.

Наиболее ранним образцом употребления кушатчатой ткани на пошивку церковной одежды является подризник, или «подризный стихарь», митрополита Алексия (1290 – 1375 гг.) [10].

В более позднее время, уже в XVI в., нередко упоминаются одежды мужские светские, на пошивку которых шли шёлковые восточные кушаки. К началу XVII в. относится упоминание о женской одежде, сшитой из шёлковых восточных кушаков.

Привозные восточные кушаки, помимо художественной ценности, интересны нам потому, что они долгое время бытовали на Московской Руси, Белоруссии, Украине. Они послужили прототипом для производства поясов московских и слуцких.

В XVIII в. в России появляется стремление организовать собственное производство шёлковых кушаков. Начало положили астраханские армяне, торговавшие шёлком. Затем производство шёлковых кушаков перешло к русским предпринимателям.

Сначала «кушачное» производство возникло в Астрахани. Город этот являлся центром транзитной торговли России с Востоком, в частности с Персией. С тех времён известна «кушачная» мануфактура армянина Ревиза Зелиева [11], основанная в 1752 г., а также мануфактура братьев Буниатовых (1760 г.) [12].

Дальнейшее развитие производство шёлковых кушаков получило в Москве и её окрестностях. В 1730 – 1760 гг. в Москве было основано свыше двадцати шелкоткацких предприятий. Москва становилась центром складывавшейся русской текстильной промышленности.

Особенностью производства поясов в Москве являлось то, что они изготовлялись не специально «кушачными» мануфактурами – «персиарнями», а составляли часть шелкоткацкого производства. Это объясняется тем, что в XVIII в. в России получила развитие текстильная промышленность вообще и шелкоткацкая в частности. Русские шёлковые мануфактуры вырабатывали ткани различных видов и сортов, а также разнообразные шёлковые изделия – платки, ленты и др.

Поэтому организовать на мануфактуре выработку шёлковых поясов не составляло большой трудности. Помимо мануфактурного производства кушаков, здесь имелось обширное кустарное производство. Оно часто служило основой для возникновения мануфактур.

В документах, касающихся кустарного производства в Москве и Московской губернии, постоянно упоминаются мастера «кушачники», работающие на 1 – 3 станах [13].

В первой половине XVIII в. в Москве среди многочисленных цехов, объединявших мастеров по специальности, имелся кушачный цех.

Следует заметить, что в XVIII в., вследствие отказа дворянства от русской национальной одежды, шёлковые кушаки почти исключительно бытовали среди купечества и зажиточного крестьянства. Это определило характер выработки кушаков, рассчитанных на сравнительно широкого потребителя.

Московские кушаки не поражают ни роскошью, ни насыщенностью золотной нитью и не отличаются изощрённостью орнаментации и расцветки. Они добротны, золотная нить применяется не часто и в малом количестве, главным образом на концах. Расцветка и орнамент мало разнообразны. Однако московские пояса, безусловно, являются произведениями ткацкого искусства по тонкости выработки, по расцветке, подобранной с большим вкусом, и по простой изящной орнаментации.

Эти кушаки находили широкое распространение на внутреннем рынке и даже вывозились в Польшу, где уже имелись свои мануфактуры.

В середине XVIII в. русское правительство обязало владельцев текстильных мануфактур обозначать продукцию своих производств особым, выработанным на ткани товарным знаком, клеймом. Введение товарных знаков должно было повысить ответственность предпринимателя за свою продукцию, служить ручательством за её качество. Запрещалось выдавать свою продукцию за изделия другого предприятия, русского или иностранного.

На шёлковых кушаках в большинстве случаев также ставился товарный знак. Он имел различные виды. Метка располагалась либо по четырём углам каждого конца пояса, реже по двум нижним, либо по его нижнему краю во всю ширину. По этим товарным знакам можно установить название и место производства, имя и фамилию владельца мануфактуры.

Одним из старейших русских шелкоткацких производств, выпускавших кушаки, была московская мануфактура Даниила Яковлевича Земского [14]. В 1745 г. с разрешения Мануфактур-коллегии она была переведена в село Купавно под Богородском.

К выработке мануфактуры Д.Я. Земского можно отнести пояс № 127/27253 собрания Государственного Исторического музея (I) [15]. Пояс этот двусторонний, двухлицевой, ткан в блекло-алых тонах с характерным для XVIII в. шашечным узором по краю (разм. 2,92✕0,48). Середник его в поперечных полосах с цветочным узором, темно-голубых и зелёных тонов. На концах по 4 круглые розетки, заполненные цветочным орнаментом. По четырём углам конца пояса ткана метка, состоящая из двух букв «Д. З.» (Даниил Земский). Бахрома не пришитая, а сделана из нитей основы, что характерно для московских поясов.

В 1775 г. Купавинская мануфактура отошла к государству и как государственное предприятие существовала до 1803 г. В 1803 г. она перешла к князю Юсупову, президенту Мануфактур-коллегии.

Время владения Купавинской фабрикой Юсуповыми (с 1803 по 1833 г.) является последним периодом её шёлкоткацкого производства.

Кушаки здесь вырабатывались двух типов – персидские и мечетские.

Персидский кушак представлял собой шёлковое цельное полотнище с тканым узором. Длина и ширина его неопределённые. Он мог быть двусторонним и четырёхсторонним, т. е. лицевой узор на каждой из сторон или на каждой из сторон по два лицевых узора.

Мечетский кушак также представлял собою шёлковое цельное полотнище, но одностороннее, длина и ширина которого могли быть различны.

Персидский и мечетский, как и восточные кушаки, состоят из 3 частей – середника с окаймлением и двух концов. Орнаментация середника отличается большой устойчивостью. Она состоит из поперечных полос, заполненных травным узором. Поле середника и полосы бывают самых различных цветов и оттенков. Травный узор чаще всего коричневый. Орнаментация концов более разнообразна. Она состоит либо из нескольких звёзд, либо из трёх или пяти розеток, чередующихся со светильниками, либо из растительных мотивов. Растительные мотивы представляли собой букеты цветов, чаще всего обращённые венчиками к нижнему краю конца пояса.

Конец пояса обычно был без бахромы. Но бывали случаи, когда концы пояса завершались бахромой. Эта бахрома составляет органическое единство с тканью пояса. Она является продолжением основы. Как исключение встречаются пояса с пришивной бахромой. Образцом может служить пояс № 83/42269 собрания Государственного Исторического музея (II). По четырём углам конца его в две строки выткана метка «К.Н.Ю./К.Ф.», т. е. «князя Юсупова Купавинская фабрика».

В 1833 г. Купавинская фабрика князя Юсупова перешла к купцам Бабкиным – суконщикам. Художественную продукцию фабрика выпускать прекратила.

Восточные кушаки выпускали также московские фабрики Андреева, Дудышкиных, Живова, Жигарева, Карпова, Кириякова, Колокольникова, Кондрашева, Левина и ряд других. Среди них одним из крупнейших производств была фабрика Якова Карпова.

Яков Карпов основал свою фабрику в селе Хомутове в 1792 г., ещё будучи Экономическим крестьянином. Постепенно совершенствуя производство и улучшая изделия, он довёл своё предприятие до блестящего состояния. Процветанию фабрики способствовал и сын Я. Карпова – Илья.

Продукция фабрики Карпова по качеству не уступала заграничной. Нередко московские и петербургские купцы перепродавали изделия этой фабрики под видом иностранных, главным образом французских [16].

В 1833 г. на выставке в С. – Петербурге Карпов получил за изделия своей фабрики большую золотую медаль. Фабрика вырабатывала кушаки типа восточных. Эти кушаки отличались высоким качеством выделки, красотой расцветки и богатством узора. Образцом изделия этой фабрики может служить пояс № 119/15897 собрания Государственного Исторического музея (III).

Другим крупным шёлкоткацким предприятием, вырабатывавшим пояса, была фабрика Кондрашева. К образцам изделий этой фабрики может быть отнесён пояс № 340/59400 собрания Государственного Исторического музея (IV). Пояс этот шёлковый, односторонний (разм. 2,65✕0,38). Середник его полосатый. Полосы чередуются синие, зелёные, жёлтые, по ним ткан травный узор чёрного, алого и светло-алого цветов. На концах по жёлтому полю ткано по три мотива стилизованных цветов (ближе всего – гвоздик). В окаймлении концов по четырём углам есть метка. В нижнем углу в три строки выткано: в первой строке «Ф. К.», во второй – «К. Ф.», в третьей – «Ш.», т. е. «фабриканта Кирилла Кондрашева фабрика шелковая».

Крупным производством XVIII – XIX вв. была и шёлкоткацкая фабрика Григория Кириякова. Кушаки, выпускавшиеся этой фабрикой, имеются в собрании Государственного Исторического музея. Таков, например, пояс № 22/21947. На обоих концах этого пояса, в окаймлении, по четырём углам выткана метка. Метка состоит из четырёх начальных букв «М.К./Г.К.», которые следует читать: «Московский купец Григорий Кирияков».

Другой пояс (№ 86/18897) – двусторонний (разм. 3,44✕0,58). Во всю ширину на концах нижней полосы выткано: «Р.Ш.Ф.С.М.К.Г.К.» – Российской шёлковой фабрики содержатель московский купец Григорий Кирияков».

В 70-х годах XVIII в. появилось шёлкоткацкое производство Герасима Миронова в селе Покровском Московской губернии. Здесь также выпускались шёлковые кушаки.

При изучении поясов мы встречаемся с явлениями, когда известны фабрики или имена лиц, ткавших пояса, но продукция неизвестна. К таким производствам относится фабрика московского купца Ивана Колокольникова. Это предприятие существовало с 1798 г. Оно находилось в Москве.

Фабрика вырабатывала шёлковые ткани высокого качества. На выставке 1831 г. среди ряда экспонатов производства Колокольникова был выставлен «кушак персидский» [17]. Да изделия своей фабрики Колокольников получил на выставке медаль.

В Купавно, помимо фабрики Юсупова, имелась фабрика, принадлежавшая московской купчихе Зениной. Эта мануфактура тоже вырабатывала шёлковые пояса-кушаки.

Одним из старейших шёлкоткацких предприятий была фабрика купцов братьев Дудышкиных – Ерофея и Козьмы. Эта фабрика находилась в подмосковном селе Покровском. Производство Дудышкиных имело 51 стан и выпускало высококачественную продукцию, среди которой были кушаки.

Производство шёлковых кушаков получило в XVIII в. распространение и среди крестьянства. Известно значительное количество таких предприятий. Некоторые из них впоследствии превратились в крупные производства, а их владельцы стали купцами.

Иногда встречаются кушаки, не имеющие меток. По характеру расцветки и узора эти кушаки, несомненно, московского производства. Отсутствие метки позволяет предполагать, что они относятся к производству мелких кустарей, работавших «безуказно» и потому не выставлявших своих меток.

В XVIII и XIX вв. кушаки московской выработки благодаря красоте колорита и орнаментации находили применение в церковном быту как ценная художественная ткань.

Достигшее значительных размеров производство кушаков на московских фабриках явилось следствием высокого развития русского шёлкоткачества, уходившего своими корнями в народное ткачество. Сотни и тысячи народных мастеров, пришедших на эти производства, а в отдельных случаях и возглавившие их, принесли с собой не только мастерство, но и вкусы народа. Естественно поэтому, что московские кушаки имели много своеобразных черт, отличавших их от восточных. По такому же пути переработки восточных образцов в духе своих народных традиций развивалось производство поясов в Белоруссии. Московские кушаки и слуцкие пояса в силу духовной общности двух братских народов имели много общих черт. Их нетрудно заметить и в элементах, из которых складывался орнамент, особенно растительный, и в композиции рисунка, и в расцветке. Однако общие черты не заслоняют специфических черт этих замечательных образцов прикладного искусства русского и белорусского народов.

1. Духовная грамота вел. князя Ивана Даниловича Калиты (первая). Собрание государственных грамот и договоров, ч. X, стр. 32.
2. Духовная грамота вел. князя Иоанна Иоанновича (первая). Собрание государственных грамот и договоров, ч. I, стр. 40.
3. Духовная грамота вел. князя Димитрия Иоанновича (вторая). Писана в 1389 году. Собрание государственных грамот и договоров, ч. I, стр. 61.
4. «Плату же, получаемую деньгами, завязывают (русские) накрепко в пояса свои». (Ибн-Даста. Книга сокровищ; Гаркави. Сказания мусульманских писателей о России).
5. Новое «катаур», у монголов «татаур» – пояс, затяжка, кожаный пояс, иногда шитый шелком и золотом, иногда с накладными металлическими украшениями, золотыми и серебряными.
6. Духовная грамота вел. князя Димитрия Иоанновича (вторая). Писана в 1389 году. Собрание государственных грамот и договоров, ч. I, стр. 61.
7. Владимиро-Суздальский историко-архитектурный и художественный музей-заповедник.
8. Мешхет – крупный торгово-промышленный центр в провинции Хорасан (сев. Персия) – был известен своим ткацким шёлковым производством, вёл оживлённую торговлю с народами Закавказья.
9. Под словом «польские» надо понимать привозные с Востока и лишь бытовавшие в Польше в XVII в.
10. Оружейная Палата, № 12062.
11. М. Чулков. Историческое описание российской коммерции при всех портах и границах от древних времён до ныне настоящего и всех преимущественных, узаконений по оной Гос. Имп. Петру В. и ныне благополучно царствующей Гос. Имп. Екатерины В. М., 1785, стр. 619.
12. Там же.
13. И. Мешалин. Текстильная промышленность крестьян Московской губернии в XVIII и первой половине XIX века, т. II, М. – Л., 1950, стр. 54, 57, 58, 98 и след.
14. «Русская Старина», 1883, октябрь, стр. 67.
15. Римские цифры указывают образцы поясов.
16. «Журнал мануфактур и торговли за 1928 г.», СПб., № 4, стр. 102.
17. Указатель произведений отечественной промышленности, находившихся на 1-й Московской выставке 1831 года. Стр. 43 и 49.

 

Вступительная часть, подготовка PDF-версии книги, которую можно скачать полностью и частичная оцифровка текста – Владимир ХВОРОВ
В PDF-версии книги удалены пустые и повторяющиеся страницы для уменьшения объёма файла.


 

Об авторе

Якунина Лидия Ивановна (23 апреля 1888 – 15 января 1967 гг.).

Археолог, историк прикладного искусства. Лидия Ивановна была первым исследователем крупных музейных коллекций, организатором музейного дела и занималась популяризацией изучения прикладного искусства. В 1910 году Лидия Ивановна окончила гимназию с золотой медалью, в 1916–1918 годах училась в Московском Археологическом институте, специализируясь по русской археологии. В эти же годы она слушала лекции профессора В.А. Городцова в Московском народном университете им. Шанявского, и под его руководством приступила к практическим занятиям по археологии.

Лидия Ивановна принимала участие в составлении карт палеолитических и неолитических стоянок России, вела раскопки в Московской и Калужской губерниях. В 1925 году Лидия Ивановна стала постоянным сотрудником Исторического музея, работала в отделе домашнего быта, а с 1934 по 1961 годы возглавляла отдел тканей. С 1942 года она одновременно руководила реставрационной текстильной мастерской ГИМ.

В 1930-е годы Лидия Ивановна участвовала в археологических раскопках в связи со строительством Московского метрополитена, занималась исследованиями предметов из кости и кожи. В 1933 году Якунина начала вести практические занятия на Высших музейных курсах по истории тканей, занимаясь с аспирантами. Перед Великой Отечественной войной Л.И. Якунина активно участвовала в собирательской деятельности музея, была членом Северо-Кавказской экспедиции (1936–1937 гг.), выезжала в Бессарабию, Западную Украину и Узбекистан (1940 г.).

В 1944 году по заданию Чрезвычайной Государственной комиссии СНК Лидия Ивановна была направлена в Крым в составе группы «по расследованию злодеяний фашистских захватчиков» с целью определения ущерба, причинённого войной. При её активном участии был спасён и вывезен в Москву ценнейший саркофаг, представленный в настоящее время на постоянной экспозиции Исторического музея.

В годы войны Лидия Ивановна оставалась в Москве и в 1944 году защитила кандидатскую диссертацию «История жемчуга в русской одежде».

Работая в отделе тканей, Лидия Ивановна обращалась к широкому кругу памятников прикладного искусства. Многие большие коллекции были тщательно ей изучены и введены в научный оборот. Она изучала коллекцию тканых шерстяных шалей начала XIX века, расшифровала клейма мастерских, а выдвинутый ей термин «мерлинские шали» прочно закрепился в научной литературе. На основе диссертации Л.И. Якуниной была написана монография «Русское шитье жемчугом» (1955 г.), основанная на коллекциях Исторического музея, Оружейной палаты, Суздальского и Новгородского музеев. Л.И. Якунина исследовала коллекцию новгородской обуви XII-XIV вв. Л.И. Якунина написала книгу «Русские набивные ткани XVI-XVII вв.» (1954 г.). В 1957 году вышла монография «Якутская резная кость».

Монография «Слуцкие пояса», изданная в Минске на русском и белорусском языках (1960 г.), до сих пор является основополагающим исследованием истории уникального шёлкового производства.

Великолепная школа В.А. Городцова позволила Лидии Ивановне всесторонне исследовать предметы прикладного искусства и с искусствоведческой точки зрения, и как полноценный исторический источник. Все статьи и монографии Л.И. Якуниной, основанные на коллекциях Исторического музея, являются основополагающими трудами для исследователей истории прикладного искусства.
 

Фото и биография с сайта "Медиапортал Государственного исторического музея"