14.08.2014

Красота – величайшая на свете загадка. На золотом поле вытканы стилизованные венки из мелких алых гвоздик, синих васильков и нежно-кремовых маргариток с узкими зубчатыми листиками. Каждый из венков обрамлен справа и слева загибающимся вбок стебельком травы с метёлкой на конце – пара стебельков образует своеобразный овальный медальон… Вот букеты крупных гвоздик, окантованных волнообразной лентой, вот сухой пень, проросший двумя пышными цветками…

Так называемым «кунтушовым» слуцким поясам бесспорно, принадлежит одно из самых замечательных мест в истории белорусского искусства. В XVII–XVIII веках они были неотъемлемой частью национального мужского аристократического костюма. Повязанные поверх кунтуша – мужской верхней одежды – они не только дополняли и декорировали костюм, но считались символом достоинства, благородного древнего происхождения, высокого социального положения и благосостояния своего владельца.

Производство кунтушовых поясов в Речи Посполитой было налажено на протяжении XVIII – начала XIX века усилиями короля Станислава Августа Понятовского (1764–1795) и виднейших представителей аристократии (в их числе были белорусские магнаты Радзивиллы, Огинские, Сапеги). В Несвиже и Слуцке, Гродно и Ружанах, Кобылках и Липкове, Кракове и Корце, в ряде других городов и местечек заработали мануфактуры-«персиярни».

Самой прославленной среди них уже к 1770-м годам стала Слуцкая. Её изделия, совершенные в художественном и технологическом отношениях, вышли за рамки утилитарной вещи – пояса, и превратились в самоценные произведения искусства. Слуцкие пояса задали высочайший уровень художественного мастерства, воспринимаясь на других мануфактурах как эталон. Их название уже в XIX веке стало нарицательным, а в XX столетии кунтушовые пояса были объявлены одной из «визитных карточек» художественной культуры и Беларуси, и других стран, некогда входивших в состав Речи Посполитой: Польши, Украины, Литвы.

В свете особого значения этих памятников искусства, важно подчеркнуть чрезвычайно важный вклад в их создание армянских мастеров. Если условно поделить историю возникновения и развития на Беларуси производства кунтушовых поясов на «подготовительный», «ранний» и «высокий» периоды, то в каждом из них именно участие армянских мастеров было определяющим для направления последующей эволюции.

Однако, обо всем по порядку.

Считается, что мода на длинные, широкие, шёлковые узорчато тканые пояса пришла на белорусские земли благодаря идеологии сарматизма, в основе которой лежали генеалогические предания о происхождении аристократии Речи Посполитой от древних воинственных племён сарматов. Этот генеалогический миф получил распространение после Люблинской унии 1569 г., которая объединила в одно государство Корону Польскую и Великое княжество Литовское.

Многие античные авторы, например, Геродот, упоминали о непобедимости сарматов, которые в V–IV веках до н. э. действительно жили в Северном Причерноморье. Увы, никакого отношения к сарматам белорусская и польская шляхта не имела. Это, однако, не помешало создать предание о военном походе сарматов на будущие территории Речи Посполитой. Потомки потерпевших поражение аборигенов – крестьяне, мещане и торговцы, потомки сарматских завоевателей – шляхта и магнаты. В хронике Мартина Бельского есть такие слова: «Явно и ясно, что именно мы и есть сарматы, и поэтому, что о сарматах было написано, то верно считать написанным о предках наших».

Под воздействием легенд, широко распространённых в государстве в XVI–XVIII веках представители верховного сословия страны стремятся во всем быть похожими на «славных предков». Отсюда необыкновенные права аристократов – «золотая вольница». Вплоть до возможности выбирать себе короля или сорвать решение сейма одним шляхетским голосом «liberum veto», до правомерности неподчинения королю, если он действует наперекор шляхте. Отсюда и единственный достойный род занятий – военное дело, отсюда и стремление к «истинно сарматскому» украшению жилья и костюму.

Поверхностные представления о быте «предков» и достаточно тесные контакты с Османской империей вели к ошибочной подмене всего «сарматского» материальной культурой Востока, что способствовало быстрому распространению моды на ориентализм.

Из Османской империи и Персии в Речь Посполитую целенаправленно везут оружие, украшения, керамику, ткани, одежду – чтобы дом и костюм «современного сармата» напоминал дом и костюм «сармата древнего». Даже заказанные местным мастерам предметы должны были выдерживаться в восточном стиле. Чем богаче был шляхтич, тем сильнее его одежда напоминала костюм восточного вельможи.

Одеваться иначе становится недостойным настоящего аристократа. И дело было не только в личной гордости. В Великом княжестве Литовском официально шляхетские титулы не имели никакой силы, кроме почёта. Показателями общественного статуса шляхтича были должность, которую занимали он сам или его предок, и предметы искусства, которые подтверждали древность и заслуги рода. Нарушителя сословного имиджа, особенно если он принадлежал к мелкой шляхте, могли оскорбить сомнением в знатном происхождении, объявить «нобиля» «хлопом» и лишить шляхетства.

Даже выборные короли Речи Посполитой от Стефана Батория (1576–1586) до Яна III Собесского (1674–1696), стремясь избежать «профанации» и подчеркнуть своё единство с аристократическим сословием, одевались в «сарматском» восточном стиле и приказывали изображать себя так на большинстве портретов.

Именно в составе восточного костюма в Речь Посполитую приходит кунтушовый пояс. Шёлковые узорчатые пояса в большом количестве импортируют из Персии, Османской империи, даже Китая и Индии. Торговля идёт через Галичину, которая издавна была экономически развитой областью и вела торговлю с Востоком. Ведут её главным образом купцы-армяне.

Уже в XI веке армянские переселенцы появились в Киеве, с XII-го века армяне начали селиться в Галичине, особенно во Львове – первая волна миграции была связана с падением царства Багратидов, с захватом и разграблением сельджуками древней столицы Ани. Миграция XIII века была вызвана монгольским нашествием, в это время появились первые армянские поселения в городах Волыни и Подолии. Внушительный приток армян был связан с падением Киликийского царства в 1375 году. Ровно через сто лет, с захватом крымской Кафы (Феодосии) турками и татарами большое число тамошних армян пополнило ряды своих соплеменников в Речи Посполитой. В самом начале XVII века армяне находили здесь спасение от османско-персидских войн, жестоко опустошавших их родную страну, и без того уже разорённую завоевателями. Главные армянские колонии существовали во Львове, Каменце Подольском, Луцке, Замостье, Язловце, Станиславе, Баре, Бродах, Жванце. Заинтересованные в развитии торговли и ремёсел короли и крупные магнаты Речи Посполитой предоставляли армянам привилегии, даровали статусы самоуправления. Армянские купцы вели практически всю торговлю Речи Посполитой с Востоком.

Одним из крупнейших предприятий, ввозивших с Востока пояса, был торговый дом армян Никоровичей. В своей деятельности они были тесно связаны с Персией и Османской империей, имели отделения не только в Варшаве и Львове, но и в Стамбуле – оно (предприятие – прим. админ. сайта) напрямую сотрудничало с тамошними мастерскими, принадлежавшими армянам, туркам, грекам, татарам. Ввозимая Никоровичами продукция была рассчитана на разные финансовые возможности покупателей – и магнатов, владельцев огромных латифундий, и мелкой шляхты, о земельных владениях которой в насмешку говорили: «если собака сядет во дворе, то её хвост будет за границами владений».

Самыми дорогими были так называемые «литые» или «богатые» пояса, изготовляемые из шёлковых и золотых или серебряных нитей. Они могли стоить до пятисот дукатов, а один дукат равнялся примерно трём золотым рублям. Несколько дешевле были «полулитые» пояса, где золотые или серебряные нити добавлялись к шёлку только в узорах орнаментов. Ещё меньше стоили просто шёлковые пояса. Для наименее имущих шляхтичей купцы ввозили старые, уже бывшие в употреблении, но старательно зашитые, вымытые и отутюженные пояса, стоимостью в четыре-шесть дукатов.

Своей необычной, яркой красотой, богатством материала и изяществом узора восточные пояса вызывали благоговейное удивление и восхищение у жителей Речи Посполитой. «Персидский пояс… имеет в длину локтей десять, в ширину – локтя три, он грубый, как французское сукно, и плотный, как пергамент. Он выткан с серебряной или золотой нити, или на одной стороне с серебряной, а на другой с золотой, его украшают разноцветные шёлковые цветы. Такие пояса не носили с костюмом, а использовали для украшения шляхетского гардероба и в качестве подарков…», – писал Ежи Китович.

Однако большинство восточных поясов были слишком длинными и широкими для принятого в Речи Посполитой способа их ношения, который отличался от восточного. Белорусский или польский шляхтич, сложив пояс по ширине напополам, несколько раз оборачивал им талию и заправлял так, чтобы декоративные концы свободно свисали вниз. В странах Востока пояса предварительно скручивали (нередко по два или по три вместе), и, обернув ими талию, выкладывали концы спереди в большую «шишку».

Именно армянские ткачи Стамбула первыми обратили внимание на это, казалось бы, не очень существенное различие, и стали вносить в восточный пояс изменения в соответствии со вкусами белорусских и польских покупателей.

На мануфактурах, принадлежавших армянам Якубу Пиатровичу и Эвону Миконовичу, наладили выпуск поясов, предназначенных специально для ввоза в Речь Посполитую. Они были почти наполовину уже и значительно короче классических восточных. Сократилось количество изобразительных мотивов на концах поясов: вместо пяти-семи их стало не более трёх, а из множества декоративных композиций были выбраны две, с изображением сильно стилизованных цветущих растений. Но самое главное, все пояса, производимые персиярнями Пиатровича и Миконовича, были двухсторонними, т. е. не имели оборотной стороны. Совершенная технология ткачества позволяла создавать на реверсе армянских поясов, словно бы негативный отпечаток орнаментов правой стороны (аверса). Например, если на аверсе на золотом фоне располагался светло-зелёный орнамент, то на реверсе золотой орнамент находился на светло-зелёном фоне. В таком «двухслойном» поясе каждая сторона являлась лицевой.

Производимые пояса мастера отмечали сигнатурами: на концах тканей вместо части орнаментальной каймы ткались слова: «Якуб Пиатрович / Константинополь» или же «Эвон Миконович / Константинополь». Адаптированная форма фамилий и имён, а также традиционное христианское название города свидетельствует, что пояса предполагалось продавать не на турецком рынке, а именно в Речи Посполитой. Так армянскими ткачами был начат процесс создания самобытного типа белорусского кунтушового пояса.

Большой спрос на восточные пояса, их высокая стоимость, увеличивающаяся благодаря значительным накладным расходам, были важными побудительными факторами для попыток организации «персиярен» в Речи Посполитой. Конечно, сложностей, связанных с этим делом, было немало. Уже сама специфика художественного текстиля создавала ряд серьёзных проблем в виде необходимого оборудования, материалов, квалифицированных мастеров и т. д.

Безусловно, на белорусских землях существовали традиции узорчатого ткачества, однако технологические приёмы были довольно простыми. Для производства кунтушовых поясов восточного типа знаний местных мастеров не хватало. Не подходили оборудование и сырье. Фактически, для организации «персиярни», нужно было привезти на Беларусь шёлк, золотые и серебряные нити, восточные станки (вывоз из Османской империи некоторых из них, например, магелов, был запрещён под угрозой смертной казни), а также пригласить иностранных художников для разработки подготовительных эскизов и мастеров, знакомых с технологией. С учётом всех затрат стоимость готовой продукции получалась ненамного меньше ввозимых восточных поясов.

Однако, как уже говорилось, на землях Речи Посполитой было несколько чрезвычайно богатых магнатских фамилий, представители которых обычно занимали высшие государственные должности (канцлера, подканцлера, гетмана великого и польного, воеводы и др.). К началу XVIII века меценатство превратилось в настоящее соперничество этих родов. Старались переманить к себе лучших художников и ремесленников, собрать лучшую коллекцию произведений искусства или библиотеку. Делом чести считалась мануфактуризация страны для достижения независимости от импорта товаров из-за границы.

На волне увлечения меценатством, в первой половине XVIII века во владениях отдельных магнатских родов Речи Посполитой были основаны мастерские по производству кунтушовых поясов. Наиболее ранние возникли в Галиции, на землях рода Потоцких – в Станиславе (теперь Ивано-Франковск) и Бродах. Особую известность получила первая мастерская, возглавлял которую выходец из Османской империи армянин Доминик Миссиорович.

Здесь продолжается начатая стамбульскими армянами трансформация восточного пояса: чётное количество декоративных мотивов на концах пояса (чаще всего два или четыре) объявляется оптимальным, а ось симметрии, по которой ткань складывается пополам, ни один из этих мотивов не пересекает. Наряду с декоративными композициями армянских стамбульских поясов используются и наиболее популярные мотивы персидских и собственно турецких тканей.

Среди изделий предприятия были даже «литые» пояса, специальный станок, необходимый для производства которых – магел, Миссиорович вывозил из Турции контрабандой в разобранном виде через разные части границы. Можно только догадываться, сколько сложностей и опасностей было с этим сопряжено.

Под руководством Миссиоровича станиславское предприятие стало не только первым местом в государстве, где наладили выпуск кунтушовых поясов, но и своеобразной школой мастерства для многих ткачей Речи Посполитой, направляемых магнатами в Галицию для обучения.

Известно, что на мануфактуре Миссиоровича начал свою работу в Речи Посполитой один из самых прославленных армянских мастеров Ян Маджарский. Его имя – синоним понятия «слуцкий пояс».

Биографические сведения, известные об этом человеке, немногочисленны. Его неадаптированное в Беларуси имя – Ованес Маджарянц. Он родился в Стамбуле, скорее всего, в начале XVIII века. Отец был выходцем из Венгрии, отсюда и фамилия мастера. Образование художника-текстильщика Ованес получил в родном городе. В 1750-х годах он, уже высокопрофессиональный мастер, перебирается на станиславскую мануфактуру Миссиоровича. Здесь он не только изготовляет пояса, но и активно занимается обучением секретам мастерства местных ткачей.

Под руководством Маджарского в 1757 году проходят обучение два ткача из Несвижа – Томаш Хаецкий (или Гаецкий) и Ян Годовский, отправленные на персиярню Станислава князем Михаилом V Казимиром Радзивиллом «Рыбонькой» (1702–1762).

Считается, что именно от деятельности магнатского рода Радзивиллов на белорусских землях пошла инициатива меценатства художественных ремёсел, подхваченная другими. Между Михаилом Казимиром и его младшим братом Геронимом Флорианом (1715–1760), хозяином слуцких земель, началось настоящее состязание по организации «персиярен». В 1730-х годах мастерская по производству кунтушовых поясов начала работать в Слуцке, а к началу 1740-х годов аналогичное предприятие появилось и при несвижском дворе Михаила Казимира. Именно для повышения уровня продукции последнего два несвижских мастера отправляются в Станислав.

А в 1758 году Михаил Казимир Радзивилл приглашает самого Яна Маджарского в Несвиж и предлагает возглавить свою мануфактуру. 24-го января 1758 года в несвижском замке Радзивилл и Маджарский подписывают договор, по которому мастер обязуется выпускать «всякие материи» (прежде всего кунтушовые пояса) по собственным эскизам, а также берётся обучать радзивилловских мастеров секретам восточного ткачества. Радзивилл, в свою очередь, кроме собственно оплаты разрешает мастеру в свободное от княжеских заказов время изготовлять пояса и другие художественные ткани на продажу «для собственного дохода».

Буквально за считанные месяцы деятельность персиярни преображается. Ведь цель, которую ставит перед собою армянский мастер – не повторить восточный пояс, а создать принципиально иной, самобытный местный тип. Отсюда многочисленные эксперименты и новшества, на которые смело идёт Маджарский, зачастую нарушая каноны восточного шёлкоткачества. Отсюда широкое использование в орнаментике поясов, выполненных по восточной моде и на восточный манер, мотивов из западноевропейского искусства барокко, рококо, классицизма, элементов из белорусской народной художественной культуры.

Под руководством Яна Маджарского радзивилловская мануфактура налаживает выпуск «двухосновных» поясов, в которых отличными по цвету были не только стороны, но и половины каждой из сторон. В зависимости от того, на какую сторону складывал его хозяин и как повязывал вокруг талии, пояс мог быть и праздничным (золотая или белая половина), и ежедневным (зелёная, красная половины), и «траурным» (чёрная или лиловая половины).

Обязательной частью поясов Маджарского становится и длинная бахрома на концах, которая специально пришивалась к ткани. Скорее всего, это была дань белорусским традиционным поясам, которые не мыслились без бахромы, в то время как на восточных поясах бахрома была редкостью.

В мае 1761 года Маджарский тайно оставляет мануфактуру и пытается бежать на родину. Задержанный по приказу Радзивилла в Бродах, он объясняет побег тоской о семье, и князь, возвратив мастера, перевозит в Несвиж его родных. Так на белорусские земли попадает сын Яна – Леон Маджарский (около 1740–1811). Именно ему в 1777 году отец передаст должность и обязанности.

В 1760 году умирает бездетным Героним Флориан Радзивилл. Его наследником становится Михаил Казимир. Незадолго до смерти Героним Флориан возвёл в Слуцке новые помещения для своей мануфактуры, и теперь Михаил Казимир принимает решение объединить два предприятия в одно и расположить его именно в Слуцке. Эту же идею поддерживает и сын Михаила Казимира Кароль Станислав Радзивилл (1734–1790) «Пане Коханку», который после смерти отца продлевает договор с Маджарским, а в 1776 году передаёт персиярню в аренду мастеру. Отныне пояса, выпускаемые мануфактурой, получают не только городскую, но и именную метки: «Me fecit/Sluciae Ioannes Madzarski» или «Ioannes Madzarski».

Чрезвычайно довольный работой мастера, Кароль Станислав Радзивилл передаёт в его пользование небольшую усадьбу Сёлко (возможно – Сёлки – прим. админ. сайта) недалеко от Слуцка. Она стала причиной многих бед Маджарского: не поладив с соседями-шляхтичами, он подвергается их нападениям, и даже всерьёз опасается за свою жизнь, когда арестованный в 1770 году за избиение Маджарского волковысский ротмистр Вит Янович, обещает после освобождения забить ткача до смерти. Маджарский взывает о помощи к Радзивиллу, так как «не может выйти из дома». Радзивилл берет мастера под свою защиту, а в мае 1776 года передаёт ему вторую усадьбу – Ваньковщину.

В Слуцке Ян Маджарский осуществляет своё самое смелое и творческое нововведение: на основе декора армянских, турецких и персидских тканей он разрабатывает новые композиции для концов поясов, а его сын делает то же самое с орнаментами средней части пояса. Всего семь новых типов орнаментации с современными ассоциативными названиями: «карумфиль» («гвоздика»), «сухарик» («рассада»), «китайское облачко», «василёк», «букет», «цветущие пни» и «венково-медальонный» – и пояса Слуцка превратились в «слуцкие пояса». Продукция Маджарского вытесняет восточные изделия с рынка Речи Посполитой, а сам мастер приобретает такую известность, что король Речи Посполитой, Станислав Август Понятовский, пожелав открыть персиярню в Гродно, приказывает обратиться к Радзивиллу с просьбой «одолжить» мастера, пока процесс производства на гродненской мануфактуре не будет налажен. Но Кароль Станислав Радзивилл всевозможными способами демонстрировал свою независимость от короля и жил по девизу «Король – король в Варшаве, а Кароль – король в Несвиже». Разгневанному отказом Понятовскому ничего не оставалось, как приказать пригласить мастеров из Франции.

Уже к 1780-м годам слуцкие пояса стали использоваться в качестве образцов для изделий других персиярен Речи Посполитой. Среди них – мануфактуры француза Стефана Филсьяна в Кобылках и армянина Пасхалиса Якубовича в Липкове (обе – в предместьях Варшавы), краковские мастерские Франтишка Масловского, Антония Путиловского, Юзефа Трояновского и др. К концу XVIII века на французской текстильной мануфактуре Лиона налаживают выпуск поясов, также исходя из слуцких тканей. Продукция фабрики пользуется славой и в армянской среде. Пример этому – неоднократное использование слуцких поясов как составной части предметов церковного обихода Армянской Апостольской церкви.

В 1780 году Ян Маджарский передаёт своему сыну право аренды мастерской, соответственно, меняется сигнатура слуцких изделий. Она пишется большими кирилличными буквами: «СЛУЦК»; «ВЪ ГРАДЕ/ СЛУЦКЕ»; «ЛЕО МА/ЖАРСКIЙ ВЪ ГРАДЕ/СЛУЦКЕ». Сам же Ян, мечтая войти в шляхетское сословие, отправляется в Стамбул на поиски свидетелей своего «аристократического» происхождения. Последнее упоминание о мастере датируется 1796 годом, вероятно, вскоре после этого он умер.

В 1790 году умирает Кароль Станислав Радзивилл, и все его владения попадают под регентство виленского каштеляна Матея Радзивилла, опекуна малолетнего Доминика Радзивилла, наследника Кароля. В конце того же года Леон Маджарский был введён в шляхетское сословие «за развитие ремёсел в государстве», в 1791 году получил герб «Дар», а в 1792 году был награждён должностью ротмистра новогрудского воеводства и почётным титулом королевского камергера.

Леон возглавляет мануфактуру до 1807 года, испытав на себе все сложности управления предприятием в один из самых трагических периодов истории страны.

В 1772, 1793, 1795 годах происходят три раздела Речи Посполитой, в итоге которых государство перестало существовать, а его части на правах провинций были включены в состав сильных соседних стран: России, Австрии и Пруссии. Все выступления против новых властей жестоко подавляются, у оппозиционно настроенной шляхты конфискуются землевладения. Банкротство многих шляхетских и магнатских семей становится гибельным и для мануфактур, которые существовали в структуре так называемой вотчинной промышленности.

Слуцкая персиярня смогла просуществовать дольше других: два последних пояса были вытканы на ней в 1846 году. Но уже с 1792 года объёмы выпуска поясов неудержимо падают, уменьшается количество работающих станков, увольняются ткачи. Леон Маджарский неоднократно высказывает пожелание оставить мануфактуру, особенно после подавления восстания Костюшки и запрета на ношение национального кунтушово-жупанового костюма, массовый возврат к которому произошёл в начале 1790-х годов, как своеобразный протест против раздела государства. «Гуляй душа без кунтуша, ищи пана без жупана», – писал об этом времени известный белорусский и польский поэт Владислав Сырокомля.

Но ещё до 1807 года Маджарский возглавляет предприятие, стремясь, как истинный белорусский шляхтич, художественными средствами бороться против новых порядков. Он выпускает пояса, растительный декор которых дополнен государственной символикой Великого княжества Литовского – изображением всадника в древних латах с высоко поднятым мечом. Он производит так называемые «позитивки» – кунтушовые пояса, выдержанные в серебристо-зелёной цветовой гамме. Для каждого жителя Речи Посполитой эти цвета были символичны, с ними ассоциировалась демократичная майская Конституция 1791 года, аннулированная тремя державами. Именно «позитивки» повязывали наиболее оппозиционно настроенные аристократы, а российское правительство уже в 1793 году запретило их носить.

В 1807 году Леон Маджарский отказался от аренды мануфактуры, вернув её администрации князя Доминика Геронима Радзивилла (1786–1813), а в 1811 году мастер умер и был похоронен в слуцком костёле бернардинов, позднее разрушенном. Дальнейшая история персиярни без Маджарских – это история окончательного угасания предприятия, вместе с закрытием которого была утрачена и технология ткачества белорусских кунтушовых поясов с армянской душой.

Ирина СКВОРЦОВА
aniv.ru

Скворцова Ирина Николаевна родилась в 1975 году в г. Сенно Витебской области. В 1997 году закончила Белорусскую государственную академию искусств по специальности «искусствоведение» и поступила на работу в Национальный художественный музей Республики Беларусь. С апреля 2004 года заведует отделом научно-просветительской работы. С 1995 г. опубликовала более сорока статей в белорусских и зарубежных журналах и научных сборниках. С 1997 г. преподаёт в высших учебных заведениях Минска. С 2003 г. – член Белорусского Союза художников, секция «Художественная критика». В 2003 году защитила кандидатскую диссертацию по теме «Искусство мануфактурных тканей Беларуси XVIII – начала XIX века: проблемы самобытности и художественной неповторимости».