12.02.2015

Разведчики Эльза и Зефир прожили долго, счастливо, ни разу не засветившись.

В августе 2008-го на 102-м году жизни скончался разведчик-нелегал Михаил Исаакович Мукасей. Недавно на 98-м умерла его жена Елизавета Ивановна. Теперь, когда они оба ушли, можно, наверное, рассказать кое-что об их необычнейшей жизни. Хотя разве есть нелегалы, чью жизнь назовёшь обычной?

Быстрая и уверенная гонка по петляющим подмосковным дорогам. Вход на неприметный вроде дачный участок с плотным высоким забором, нежданно оказавшийся чем-то вроде уютного санатория. Поручительство за меня, грешного, одним из трёх сопровождающих старших офицеров. Вежливое предупреждение: «Да лучше тут не снимать. Никого». Хотя я и сам уразумел, что снимать совершенно не надо. Отдыхают и лечатся тут люди далеко не публичные. Полковник Абель чувствовал бы здесь себя своим среди своих. Тут сравнительно недавно скончалась дочь полковника Эвелина.

Нас отвели в палату к супружеской паре нелегалов – полковнику Службы внешней разведки Мукасею Михаилу и его жене – подполковнику Мукасей Елизавете. Моя первая беседа шла под зорким оком внимательной троицы, самым суровым из которой был полковник М. Вообще, начиналось туго, да ещё и напоминания М.: «Михаил Исаакович, я прошу вас, нельзя оперативных эпизодов… Не надо, не надо деталей…» И Михаил Мукасей, 13 августа 1907 года рождения, затихал, глядя на меня и в вечность невидящими своими глазами. Елизавета Ивановна ёрзала в коляске-каталке. Чувствовалось, что волновалась. Им впервые разрешили рассказать. И она не знала, что можно, а что совсем нет.

Но вдруг как-то разошлось. Помог блондин Саша: он по принятому в СВР (служба внешней разведки – адм. сайта) обычаю опекает «своих». Мукасея называет Майклом, Елизавету Ивановну – Бетси, подсовывает им любимые леденцы, доброжелательно меня представляет. А Михаил Исаакович взял за руку: «Хочу чувствовать собеседника». Пару минут спустя выдохнул: «А вы человек искренний». И мы поверили друг другу.

Сын бедняка из местечка в Брестской области после учёбы в разведке говорил на многих языках. Штрихи биографии такие. До войны и в её начале – работа под крышей консульства в Лос-Анджелесе. Они с Лизой дружили с Чарли Чаплином, были знакомы с Рахманиновым, Мэри Пикфорд и мужем её Дугласом Фэрбенксом, а также с Уолтом Диснеем и писателем Теодором Драйзером. А ещё чуть не каждый день Елизавета Мукасей передавала шифрованные радиограммы в Центр. Слышимость, она и сейчас морщится, была отвратительной, а вот радистка из неё после учёбы получилась отличная.

В 1955 году, опять-таки после … лет учёбы, они исчезли. А в одной из стран Западной Европы появилась приятная супружеская пара коммерсантов. Их путешествия по миру заняли долгих 22 года. И в каждом государстве имелись у супругов знакомые, хорошо разбиравшиеся во внутренней обстановке. Полученные таким образом объективные сведения интересовали Центр.

Однажды выйдя из временного своего жилья, они увидели курсирующие машины с антеннами-пеленгаторами. А получилось так, что, когда Бетси передавала в Центр, в аппаратуре отказал диод, и она была на связи чуть дольше обычного. Из газет узнали, что обыск произвели в доме поблизости, а им повезло, потому что их жилище находилось, по счастью, совсем рядом с государственной радиостанцией, которая работала и во время сеанса с Москвой.

А однажды к ним уже в другой дом приехал работник из Центра, который золотыми руками мог подковать блоху. Он и устроил в доме местечко, где прятали нелегалы все необходимое. И вдруг нагрянули нежданные местные гости, чего на Западе с его иным ритмом почти не бывает. Присутствие незнакомого человека в доме было бы им объяснить крайне сложно. Но «Левша» не растерялся и мигом спрятался на чердаке, где просидел, скорчившись, три часа.

Или ещё одна типичная для нелегалов неприятная случайность, иногда переходящая в провал. Вот её уж никак не предупредить, не предусмотреть. Нос к носу столкнулся с выходцем из России, мама которого в Лос-Анджелесе преподавала им английский. Но Майкл так и не ответил на приветствия, прошёл мимо, а когда знакомец догнал и начал было свои воспоминания, то честно признался: «I don't know you». Довольно обеспеченные, сами себя сделавшие люди, они вели жизнь респектабельную, обеспеченную, от денег Центра в принципе не зависимую.

Как превратились они в настоящих иностранцев? Михаил Исаакович очень тяжело вздыхает. Их легенда была настолько трагической (и реальную судьбу напоминающей), что когда по просьбе адвоката «из одной страны» Майкл рассказал её, то юрист заплакал.

Среди набора прочих языков коммерсант говорил, к примеру, на немецком. И допуская некоторые неточности, чтобы на все сто соответствовать легенде.

Все было продумано до мельчайших деталей: маленьких сына и дочку они оставили дома. Но если бы спросили, попади Елизавета-Бетси в больницу, «ведь рожала, а дети где?», то ответ был подготовлен. В принятый в «той стране» день скорби ходили они с Майклом на кладбище, где в тихом уголке примостилась скромная могилка с соответствующими надписями.

Вся их жизнь там в течение 22 лет состояла вот из таких эпизодов.

И даже суровый М., кстати отличный парень, был растроган, когда Михаил Исаакович поведал нам историю, назову её «о навеки неизвестном»:

– Вдруг пропал наш нелегал. Мы поехали в большой город, где он долгие годы работал под чужим именем, владел магазином. Это потом я узнал, что, когда он вырвался в отпуск в Советский Союз, ему предлагали сделать операцию: разведчик отказался. Отыскали не без труда его квартиру, узнал, что господину Ж. сделалось дурно и его увезли в больницу. Там сестра-католичка нам сообщила: «Ваш знакомый умер в полном одиночестве. Позвал священника, поцеловал крест, а перед смертью из глаз катились слезы, он молчал». Мне сделалось больно за нашего товарища. Даже на смертном одре он не выдал себя. Русский человек был похоронен по чужому обряду, сделав все, чтобы уйти достойно. Я отыскал его могилу. Так хоронят бродяг и собак. Я добился перезахоронения. Лизе изготовили документы, в которых она значилась двоюродной сестрой господина Ж., мы доказали родство. Я поставил на кладбище солидный памятник, на «их» кресте – его имя. Нелегальное. Наследство наш товарищ оставил небольшое – 40 долларов. Но мы с Лизой ухитрились сделать так, чтобы оно прошло по бумагам, как крупное. Так мы сумели легализовать свои доходы. Даже умерев, Ж. помогал нам, разведке. А мы навещали его могилу все долгие годы, что жили поблизости от той страны. У Ж., по легенде одинокого, осталась в Москве большая семья: жена, две сестры, две дочери. Наши им помогали. Недавно у этого разведчика-нелегала с простой русской фамилией был бы солидный юбилей. Имя этого человека у нас чтимо.

Получилось так, что потом мы встречались с Михаилом Исааковичем и Елизаветой Ивановной у них дома. Квартира маленькая, уютная… О них трогательно заботились дочь Элла, сын – известный кинооператор Анатолий Мукасей, его жена – актриса и режиссёр Светлана Дружинина. Да и помощница от Службы жила с ними постоянно.

Иногда Михаил Исаакович мне что-то рассказывал. Елизавета Ивановна всегда в эти моменты сжималась, настораживалась. Из этой пары она, подполковник Мукасей, до последних лет не позволяла себе выговориться.

Разве что любила вспоминать и нахваливать своё начальство. Ведь почти каждый год разрешалось ей неведомыми и непонятными мне путями стряхивать, освобождаться от облика Бетси и приезжать в Москву, обычно отдельно от мужа, навещать любимых детей. А вдвоём они каким-то чудом вырвались лишь раз – на свадьбу сына Толи. Все мои, как мне казалось, хитрые наводящие вопросы хитро парировала. Не на ту я напал.

А Михаил Исаакович, поведав какой-то эпизод-другой, звонил мне домой: «Николай Михайлович, вот о том, припоминаете, я подумал, и пока не надо». На следующий день снова: «Да, и о продолжении того случая, ну, помните, пожалуй, тоже не стоит, время не пришло». Память у него работала здорово.

Накануне 100-летия разрешил мне в первый и уж точно в последний раз себя сфотографировать. И сам рассмеялся: «Не поверят, что до ста дожил». Мы нашли выход: запечатлел его на фоне настенного календаря с видной надписью «2007». Он пригласил на юбилей, и я вроде пошутил, что выпьем за его здоровье по рюмке водки. Мукасей улыбнулся, сказал своим глухим голосом: «Можно и две, и три. Но я предпочитаю виски «Блэк энд Уайт».

Так мы и сделали…

 

Николай ДОЛГОПОЛОВ
СБ Беларусь сегодня, 17.10.2009

Газета предоставлена Владимиром БОЙКО
На сайте sb.by в архиве эта статья почему-то отсутствует.

Читать книгу "ЖИЗНЬ ПО ЗАДАНИЮ. «Зефир» и «Эльза» Разведчики-нелегалы"