30.11.2015

Сергей Иванович Шкляревский родился 9 июля 1928 года в деревне Серяги Слуцкого района Минской области Республики Беларусь в крестьянской семье. Белорус. В годы Великой Отечественной войны находился на оккупированной территории. Остался без родителей – отец, партизан, был расстрелян фашистами, мать умерла. Один поднимал младших сестёр. После освобождения Белоруссии воспитывался в семье дяди. В 1944 – 1945 года жил в Ленинграде, работал слесарем в мастерских Октябрьской железной дороги. В сентябре 1945 вернулся на родину, окончил 7 классов.

В 1949 году окончил фельдшерско-акушерскую школу в городе Бобруйске. Был призван в армию, службу проходил в городе Лиепая, по состоянию здоровья был комиссован. С 1950 года по настоящее время работает заведующим фельдшерско-акушерским пунктом в селе Покрашево Слуцкого района Минской области. Уже больше 60 лет.

С 1969 года имеет 1-ю квалификационную категорию, отличник здравоохранения.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 октября 1978 года за большие заслуги в развитии народного здравоохранения Шкляревскому Сергею Ивановичу присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и медали «Серп и Молот».

На участке, который сейчас обслуживает фельдшер С.И. Шкляревский, примерно 900 человек. По его инициативе при Покрашевском ФАПе долгое время работали детский, стоматологический и терапевтический кабинеты, продолжают действовать физиотерапевтический кабинет и аптечный киоск на общественных началах. Возглавляемый им ФАП и сегодня является образцовым, он стал районной и областной школой по обмену опытом.

Избирался делегатом третьего Всебелорусского народного собрания. В 2007 году присвоено звание «Почётный гражданин Минской области». В 2007 году Слуцкий районный Совет депутатов, по согласованию с райисполкомом, принял решение о присвоении Сергею Ивановичу Шкляревскому, заведующему Покрашевским фельдшерско-акушерским пунктом, звания «Почётный гражданин Слуцкого района».

В день города 15 сентября на центральной площади Слуцка в торжественной обстановке ему были вручены свидетельство Почётного гражданина, специальный диплом и сувенирный пояс.

Живёт в селе Покрашево.

Награждён двумя орденами Ленина, медалями.

О Сергее Ивановиче написано много статей, снято достаточно видеосюжетов. Предлагаем читателю две статьи об одних и тех же событиях из жизни С.И. Шкляревского, написанных разными авторами.


Сельский доктор

Сергей Иванович Шкляревский в Слуцком районе человек известный. Настолько, что порою многим кажутся абсолютно естественными ассоциации: сельский доктор – Шкляревский. Эти два понятия в регионе давно стали синонимами. Трудно поверить, но всю жизнь он проработал на одном и том же месте – в фельдшерско-акушерском пункте деревни Покрашево. Шестьдесят три года! Не знаю, есть ли подобный учёт в книге рекордов Гиннесса, но уверен: если бы был, Сергей Иванович занял бы там одно из первых мест.

Парадокс нашей жизни заключается, на мой взгляд, в том, что хотим мы того или нет, она представляет из себя отрезок от точки А до точки В – с абсолютным значением прожитого и сделанного каждым из нас. Но в отличие математики, где это значение всегда положительное, в реальной человеческой жизни все может быть иначе. Сумма прожитых лет порой оказывается и нулевой, и даже отрицательной. От чего это зависит? Трудно сказать. По большому счету, жизнь есть логический хаос. В чем-то заданный нами самими, а в чем-то – зависящий от внешних обстоятельств и поступков окружающих нас людей. Думаю, что если математически описать наши действия в виде дифференциального уравнения, то мы увидим, что каждый прожитый день есть некий дифференциал, сумма которых и составляет то положительное или отрицательное, что мы сделали.

Судьба Сергея Шкляревского по-своему уникальна и удивительна. Его жизнь, как срез жизни его поколения, прошедшего через многие, почти непреодолимые, препятствия. Но все трагическое не ожесточало его, а наоборот. В любых ситуациях и при любых обстоятельствах его нравственная планка была на высокой отметке.

Наш разговор начался просто и буднично.

– Сергей Иванович, какие события Вашей жизни наиболее значимы для Вас?

– Я никогда не думал об этом. Работа всегда приносила мне удовлетворение. В послевоенные годы кадров не хватало, детская заболеваемость была высокой. Вся жизнь прошла бегом. У меня было шесть деревень. А так все было как у всех, общественная работа. Сорок пять лет подряд меня избирали депутатом сельского Совета, двадцать пять – районного. Личной жизни практически не было. Первая жена работала завучем в школе, детей у нас не было. Но все это мы воспринимали как должное…

– Когда началась война, Вам было всего 13 лет. Вы помните 22 июня 1941 года?

– Как сегодня. Я очень часто ловлю себя на мысли и пытаюсь понять загадочное для меня явление: уже почти не помню голосов своих родителей, а выступление по радио Молотова помню, как будто это прозвучало сейчас. Первая бомба упала на Слуцк в первый же день войны, в районе мелькомбината, до войны мой отец там работал. Сейчас этого предприятия нет, на его месте построены жилые дома. В Слуцк немцы вошли 26-го, а к нам в деревню Серяги 28 июня. Точнее, въехали на мотоциклах. Наш дом с соседским стоял плотно, крыши домов сходились, и я спрятался в проёме и наблюдал. А 8 июля в деревне разместилась немецкая часть. Немцы поселились в клубе и школе. Я с пацанами ходил смотреть, как они играют в волейбол. С восьми вечера в деревне был комендантский час.

Мой дядька был председателем сельсовета, он организовывал мобилизацию. Отца забрали на фронт со всеми мобилизованными из Слуцка и отправили на запад. Но они дошли только до деревни Филиповичи Копыльского района. Все шли на восток, а они – на запад. Окопались они в районе Копыля, но сильная бомбёжка рассеяла весь слуцкий призыв. Тогда пошли через Шляхетский лес возле деревни Маньково, и целый месяц были там. Когда стало ясно, что войска Красной армии далеко на востоке и к ним не пробиться, все, в том числе и мой отец, вернулись домой.

В 1942 году отца оккупанты расстреляли, мать замучили. Нашим соседом был бывший офицер царской армии: когда пришли немцы, он пошёл служить к ним. Он им выдал не только моего отца, но и директора школы, председателя колхоза, секретаря сельсовета, нашего соседа Грицкевича – его дочь была партизанкой, и Чуйко – он был до войны секретарём Пинского обкома, но не успел эвакуироваться и вернулся в родную деревню. Всех их расстреляли. А мать просто выбросили из тюрьмы еле живую. Местный полицай сказал мне, что она лежит под забором. Я пошёл и принёс её, но она не отошла, умерла. Дядька мой в это время был в отряде имени С. Лазо партизанской бригады имени В. Чкалова. После гибели родителей я никогда не ночевал дома – бывал там только днём. Спал ночью то в гумне, то в сарае. Положенный по немецким порядкам налог с хозяйства передавал через старосту.

– А что было после освобождения?

– В конце июня 1944 года по деревне пошли слухи, что немцы отступают. Мы спасали в своём хозяйстве самое ценное. А в то время самым ценным у крестьянина была лошадь. Мы с пацанами прятали своих коней в болотце. В четыре часа утра солнце встаёт, и мы видим, что вдали мчатся всадники в нашу сторону. Это были красноармейцы.

Числа 15 июля приехал дядька. Он служил контрразведчиком в Ленинграде и 20 июля я с ним уехал в Ленинград. Чего я туда поехал? Дядька планировал 1 сентября отдать меня в суворовское училище. Но ещё до конца лета его самого перевели в Западную Беларусь на борьбу с бандитами. Уехал он в спешке, мы даже не успели попрощаться. Об этом мне сказал старшина из его части. Деваться некуда, нужно идти устраиваться на работу. Зачислили меня слесарем в электромеханические мастерские Октябрьской железной дороги. Наставника назначили – на год старше меня. Родители его в блокаду умерли, сам он из Казани из эвакуации, имел к тому времени пятый разряд. Дядька вернулся в апреле 1945, но вскоре его перевели в Воронеж. Ехать с ним я не собирался. Но перед отъездом он прощался с друзьями, мы засиделись допоздна и я проспал на работу. Рабочий прогул в то время был серьёзным проступком. Я испугался и решил поехать с ним в Воронеж. 24 июня, в день, когда в Москве был Парад Победы, мы ещё были здесь. Только к вечеру добрались до Воронежа. Дядька снял квартиру на улице Веры Засулич, а через месяц его отправили служить в Китай.

С тётей мы остались одни без средств к существованию. Я решил вернуться домой – в Беларусь, и, как оказалось, навсегда…

– Как состоялся Ваш выбор профессии?

– В сентябре после возвращения домой я пошёл в 7-й класс. После 7-го класса – выпускной вечер. Директором школы у нас был бывший партизан. Время было небогатое и голодное, а вечер-то надо как-то отметить. В классе нас было 29 учеников. Каждому поставили задачу принести из дома самогона выпить и продуктов закусить. Накрыли столы, открыли окна и пошли танцевать. Пацаны из младших классов, увидев накрытые столы, через окна влезли и вынесли и выпивку, и закуску. Я был старостой класса, и директор устроил мне разгон. Принесли все по новой. Но обиду директор затаил. Не отдаёт аттестат и все тут. А я собирался поступать в Гомельский железнодорожный техникум.

За пару дней до окончания приёма документов встретил я классного руководителя Мороза Алексея Фёдоровича и рассказал о своей проблеме. Его разговор с директором шёл на повышенных тонах и далеко не литературным языком, но аттестат я получил. Оставался всего один день до конца приёма документов. И я поехал в Бобруйскую фельдшерско-акушерскую школу.

Экзамены сдал успешно, а зачислять меня не хотели, так как в школе не было общежития. Я же сирота – без предоставления жилья меня не имели права брать. Пришлось написать расписку, что не претендую на общежитие. А с друзьями мы снимали на троих комнату. Стипендия 180 рублей, из них 100 нужно отдать хозяйке за жилье. Подрабатывали – пилили дрова на частных подворьях по три рубля за кубометр. На производственной практике я был дома, в Слуцке. После её окончания сестра провела меня, посадила на автобус, а в это время сгорела наша деревня – за два часа 70 домов. Но я об этом ничего не знал. После мне рассказал обо всем приехавший друг Гена. Напротив нашего дома жил учитель Кабушкин. Он собрал у себя учителей, которые должны были идти агитировать колхозников подписываться на заем. Кто-то вышел покурить, а кругом стружка, пожар начался мгновенно от непогашенного окурка.

– Ваш выпускной в фельдшерско-акушерской школе, каким он был?

– Перед отъездом после практики сестра дала мне 450 рублей на костюм. По приезде в Бобруйск я на виду у всех переложил деньги в карманчик. Проснувшись утром, обнаружил, что денег нет. Хозяйки в это время дома не было. Когда она пришла, то запаниковала. И, как бы войдя в моё положение, сказала, что на эту сумму освобождает меня от платы за жилье. Но через месяц потребовала платить. Ребята решили её наказать, все считали, что деньги взяла именно она, и задумали украсть у неё патефон, но я был против. Так я остался без костюма.

Выпускной вечер проходил в ресторане «Березина» в Бобруйске. Я в кирзовых сапогах и гимнастёрке…

Попросил направление на работу в Слуцк. В райздравотделе его начальник как смотрел в окно, так и не обернулся на меня. Мест нет и все. Вернулся опять в Бобруйск, а там уже лежала повестка в армию. С повесткой приехал домой, сестра купила хамсы, собрала на стол, я пригласил своих друзей – такие были мои проводы в армию. Сегодня для молодёжи звучит удивительно, но в моё время, да и несколько позже, в армию провожали. Это был праздник.

– Вы помните, как принимали роды в первый раз?

– Да, это было в армии. Я попал служить в Лиепае, в посёлок Янтарный. Там располагалась морская железнодорожная артиллерийская батарея. Я служил помощником начальника санчасти. Меня как-то позвал командир взвода старший лейтенант Зайцев. Сказал, что жена рожает. Роды прошли нормально – на свет появилась девочка. Он пришёл радостный, руку пожал. С того времени мой авторитет в части резко вырос, лечил детей командира части. Но на одном учении сильно простудился и меня комиссовали. Я вернулся домой, на Случчину.

После войны по доступной цене, а чаще всего в кредит, давали лес на строительство дома. Как-то я поехал выписывать лес: лесничество находилось в Воробьёво. И встретил там свою землячку, которая окончила фельдшерскую школу на год раньше меня. От неё узнал, что в Покрашево есть вакантная должность. Тогда наша деревня была в Греском районе Бобруйской области.

Работа сразу заладилась. Покрашево по тем временам – большая деревня с разнообразным производством: МТС, откормочный пункт быков и коров, спиртзавод, сегодня он уксусный. Семьи были многодетными. Работы было много.

– Сергей Иванович, сейчас многое из того времени подвергается переоценке, в частности, события военного времени. Как Вы к этому относитесь?

– После войны те, кто служил у немцев, а их было немного, отбыли сроки заключения и вернулись домой. Если я вам скажу, что они перевоспитались, изменили своё отношение к своим поступкам, то это будет не совсем верно. Многие в душе ненавидели советскую власть, и жить чисто психологически им было нелегко. Некоторые считают, что со временем все стёрлось и позабылось, но это не совсем так. Моя боль осталась со мной…

Уходит поколение, для которого многие события тех далёких лет были страшной личной трагедией. А для нового поколения это становится информацией. Наши дети вовсе не обязаны вновь переживать то, что пережили мы. Но знать правду, а не придуманную сказку, должны. Не в общем плане, а в предельно конкретной форме с фамилиями, именами и отчествами, как о хорошем, так и о плохом.

– Вы Герой Социалистического Труда, почётный гражданин Минской области… Какая награда более всего памятна?

– Мой первый орден Ленина. Его я получил в 1966 году. В то время я принимал до 70 родов за год. Часто на дому. Привезут роженицу в деревню на телеге, и сутки я рядом с ней. Сегодня это решается проще: заранее отвозят женщину в роддом или вызывают скорую помощь…

Я счастливый человек. Вся моя жизнь прошла в режиме «на воз – и повёз». Я всю жизнь живу работой. И молю Бога до последнего дня не просто жить, но и трудиться. На жизнь грех жаловаться: каждые выходные приезжают дети, помогают, не забывают.

Случчина – особое место, она всегда была богата на таланты. Олег Руммо – директор РНПЦ трансплантологии – выходец из Слуцкого района, два начальника космодрома Байконур также родом из наших мест. Таких людей много, и каждый из них достоин особого рассказа и разговора, и всех объединяет понятие – родом со Случчины. И где бы ни был тот или иной человек, кем бы он ни стал, он никогда не забывает о своей малой родине.

Игорь КОЗЛОВ, «Беларуская думка» №3, 2013

НЕОБХОДИМЫЙ ЧЕЛОВЕК

Журналистская дорога привела меня в красивую и большую деревню Покрашево Слуцкого района. Езды от столицы пару часов. И вот уже мелькнул нужный дорожный указатель. Здесь по предварительной договорённости меня встречает герой будущего очерка. Он не только герой очерка. Он – Герой Социалистического Труда. Иной подумает: за что простому сельскому фельдшеру такие почести? Не пахал, не косил, не строил, сталь не варил, даже не врач…

У Сергея Ивановича Шкляревского высокий рост, благородное лицо, глаза серые, с прищуром от весеннего солнышка; добротные, явно не из сельмага, пальто и шляпа, до блеска вычищенные ботинки. Познакомились. До нужного домика – рукой подать. Сергей Иванович идёт впереди, а я за ним поспеваю. Шаг у него скорый, уверенный. Навстречу едут три «Белоруса» с гружёными прицепами – спешат в поле. Вдруг, как по команде, все три останавливаются. Проходим мимо. Трактористы приглушили моторы, приветливо поздоровались и, не теряя времени, сразу продолжили путь. Я посмотрела им вслед и поняла, почему они остановились и даже чуть съехали на обочину. Дорога неширокая, и если бы они двигались как раньше, посередине, нам пришлось бы отступить с асфальта на неподсохшую ещё землю. Да! Уважают здесь моего героя.

Вот мы и пришли. Читаю скромную, как и само строение, табличку: «Покрашевский фельдшерско-акушерский пункт». Сюда по пыльной сельской улице знойным июльским утром в далёком пятидесятом, спешил рослый хлопец – в бескозырке, тельняшке и клёшных матросских штанах. По устоявшейся деревенской традиции встречные учтиво здоровались с незнакомцем, провожая взглядом и прикидывая, каким ветром его сюда занесло.

Весть о том, что «новы доктар прыехаў» молнией облетела окрестные сёла. Не задерживались в Покрашеве медики. За пять послевоенных лет трое сбежали. Осуждать их трудно, а понять можно: три тысячи жителей – шесть окрестных сёл надлежало обслуживать фельдшеру. Послевоенная разруха, бедность. Дифтерия, корь, скарлатина, ветряная оспа безжалостно «косили» детей. Единственно доступный и самый надёжный транспорт – трудяга лошадь. Сельские дороги в то послевоенное время – это статья особая. Зимой занесёт так, что не пройти не проехать, сугробы выше крыш наметало. Весной-осенью распутица, из грязи ноги не вытащить. Телефон на всю округу лишь в правлении колхоза да в сельсовете. Такое, с позволения сказать, «хозяйство» и досталось совсем юному фельдшеру только что комиссованному по болезни из Морфлота Сергею Шкляревскому. Сергей Иванович вспоминает:

– Бояться было некогда. Решения приходилось принимать быстро и действовать. Чего стоит лишь один памятный случай, который произошёл в самом начале моей трудовой биографии. Привёз меня мужик в деревню за десять километров через лес к рожающей жене. Я в хату, а он за двери – и ходу. Испугался, очень уж мучилась женщина. Остался я с ней да с четырьмя её мал мала меньше детьми. Антисанитария в избе жуткая. Сделал всё, что возможно было в тех условиях сделать. Ребёнок родился благополучно, а послед не отходит. Патология. На лошади в таком состоянии роженицу до больницы не довезти – истечёт кровью, летальный исход неизбежен. Мгновенно принимаю решение: обливаю руку йодом, отрываю ногтями послед. Делаю необходимые инъекции. Через несколько часов, проведённых у постели больной, понял: многодетная мать спасена. Если бы растерялся или отправил её на подводе в больницу за многие километры, застраховав себя тем самым от ответственности, – росли бы детишки сиротами.

Мы сидим с Сергеем Ивановичем в его сияющем чистотой скромно обставленном кабинете. Пока затишье. Использую эту возможность для разговора. Идёт посевная, каждый час тёплого апрельского дня дорог сельчанину. Те, кому необходима медицинская помощь или консультация, – придут, когда начнёт смеркаться, управившись с делами. Иных доктор наведает сам. Знает, у кого дети малые и дел невпроворот, а кому до ФАПа добраться – проблема из проблем. Стареет деревня. Ныне на его участке лишь пять годовалых малышей да шесть беременных женщин на учёте. Тревожит это обстоятельство Сергея Ивановича. Он убеждён, что сильное государство – это прежде всего крепкие здоровые семьи и чтоб преемственность была. Деревня должна возрождаться. Поэтому и радуется каждому появившемуся на свет младенцу, навещая его постоянно, даже без вызова, пока малыш окрепнет, наберёт силу. Когда мой собеседник, проживший долгую и нелёгкую жизнь, говорит о детях – лицо его озаряет, словно сияние, искренняя сердечная улыбка, глаза щурятся. Так уж случилось, что собственных наследников Бог не дал Сергею Ивановичу. Лишь в преклонном возрасте обрёл он и дочь, и сына, которых сполна наделяет трогательной заботой, нерастраченными душевным теплом и любовью. Но, об этом чуть позже.

Родился Сергей Иванович Шкляревский в 1928 году в деревне Серяги под Слуцком в крестьянской семье. Мама, Антонина Игнатьевна Подлипская, как и другие женщины, работала в поле. Отец, Иван Васильевич, в поисках заработка подался в Слуцк, занимался там выделкой кож и овчин. Жили в одной избе, разделённой на две половины, с семьёй брата отца – дяди Миши. Жили бедно, но очень дружно. Объединяла всех бабушка Устинья. Самые светлые воспоминания у Сергея Ивановича об этой удивительной полуграмотной крестьянке, наделённой душевной красотой и житейской мудростью.

– Это она собирала всех за большим столом, кормила, а затем, когда взрослые уходили в поле, приучала нас сызмала к труду, чистоплотности, ответственности, доводить любое начатое дело до конца. Мы никогда не ссорились. Доброта, порядочность, воспитанность выделяли её внуков среди сверстников. Не укради, не соври, не обмани, уважь, поделись, выслушай, помоги – эти истины мы усвоили рано, вместе с первыми молитвами, которым тоже научила бабушка Устинья. С особой теплотой вспоминаю долгие зимние вечера, когда в нашу хату приходили соседи. Горела подвешенная к потолку керосиновая лампа. Мужчины вели беседы о деревенских и «мировых» новостях, видах на урожай, дымили самокрутками. А женщины негромко пели за прялками. Тихо поскрипывало колесо коловорота, жужжали веретёна. Мы шестеро – две мои сестрички и трое дяди Мишиных детей – залезали на тёплую печь и слушали. Эти воспоминания и мелодичные народные песни до сих пор согревают мою душу. Ощущал я тогда себя безмерно счастливым.

СОВСЕМ ИНАЯ ЖИЗНЬ

Детство закончилось внезапно – в воскресенье 22 июня сорок первого. Тринадцатилетний Серёжка вместе с взрослыми застыл у чёрного репродуктора – слушал выступление Молотова. Он понял: война – это что-то очень страшное. Началась совсем иная жизнь. Ни песен, ни улыбок, суета, паника, растерянность… Дядя Михаил Васильевич как председатель сельсовета проводил мобилизацию, отдавал какие-то срочные распоряжения по эвакуации. Отец вместе с другими военнообязанными был отправлен в Слуцк. Мать ушла его провожать. Вернулась она вечером 24 июня. Слуцк уже горел. Фашистские самолёты вовсю бомбили город и окрестности. Над деревней они проносились так низко, что колыхалась рожь. Вскоре немцы, гогоча и горланя песни, въехали на мотоциклах в Серяги.

Мобилизованные в Слуцке бойцы не успели соединиться с частями Красной Армии. Некоторое время занимали оборону, отстреливались, но силы были неравные. Вскоре отец вернулся домой. Спустя время связался с партизанами отряда имени Сергея Лазо Чкаловской бригады, где воевал дядя Миша. Выполнял их задания: переправлял оружие, боеприпасы, медикаменты, предупреждал о засадах. Сам продолжал работать в сельском хозяйстве, так как немцы сразу же разделили землю для обработки – по пять гектаров каждой семье. В сентябре 1942 года отца арестовали прямо в поле. Увезли его в Слуцк вместе с директором школы, секретарём сельсовета, председателем колхоза. Мать пошла за ним следом. Выручать. Вернулась через две недели. Сообщила, что отца расстреляли. Не удалось Антонине Игнатьевне спасти мужа и выжить самой. После пыток, перенесённых в фашистском застенке, она вскоре умерла.

– Остался я с бабкой Устиньей да сёстрами: старшей на два года Анной и десятилетней Марией. Работали круглые сутки. Сеяли, жали, молотили, коней водили в ночное. Двоюродный брат Иван Подлипский тоже ушёл к партизанам в отряд имени Николая Островского. Я стал их связным. Приносил в деревню и распространял газеты, листовки. В отряд передавал оружие, продовольствие. Разведывал, что поручали и что мне доступно было. Опасности особой я тогда не осознавал: интересно было по-детски. Тем не менее, жили мы всегда под страхом. Семья считалась партизанской. В начале войны к нам в дом постоянно заходили отступающие красноармейцы. Бабушка их кормила, раненых лечила, стирала одежду, давала с собой тёплые вещи. Партизаны тоже заходили к нам постоянно. Облавы были, расстрелы, так что дома я никогда не ночевал. В июне сорок четвёртого нас освободили. Я был в поле с лошадьми и часа в четыре утра увидел скачущих всадников. Они быстро забрали моих лошадей, оставили своих и умчались, сообщив радостную весть.

ЛЕНИНГРАД! ЗДРАВСТВУЙ И… ПРОЩАЙ!

Спустя месяц Сергей уже был в Ленинграде. Забрал сироту – подростка его дядя – военный контрразведчик. Решил определить племянника в военное училище. Однако несколько дней спустя на квартиру, где жил теперь Серёжа, пришёл человек в военной форме и сообщил, что Николай Васильевич срочно командирован в Западную Беларусь для борьбы с бандитизмом.

– Что ты умеешь делать? – спросил старшина.
– Сеять, пахать, косить, – ответил паренёк.
– А токарем или слесарем хочешь быть?

На следующий день Шкляревский был оформлен учеником слесаря в электротехнические мастерские Октябрьской железной дороги. Попал он в хороший молодёжный коллектив. Подружился с «наставником» Борисом, который был не намного старше своего ученика. Жили вместе. Одну карточку отоваривали продуктами: 400 граммов хлеба на день, полкило сахара, полтора килограмма крупы да горсть яичного порошка на месяц. Другую карточку продавали, чтоб купить хоть какую одежду. Несовершеннолетнему Сергею определили неполный рабочий день до шестнадцати часов. Свободное время, которого было предостаточно, полностью использовал для знакомства с Ленинградом. Казалось, все улицы и проспекты исходил Сергей, побывал в музеях, церквах, картинных галереях, до сумерек гулял по набережным красавицы Невы, посещал кинотеатры. От восхищения дух захватывало!

В конце сентября работники мастерских были командированы в Тосно – восстанавливать мост и дорогу. Поселились в бараке, спали на нарах с еловыми лапками, «буржуйка» кое-как обогревала огромное помещение. Вставали чуть свет, надевали бушлаты и разбитые кирзовые сапоги. Паёк был скудным. На завтрак кружка кофейного суррогата и кусок хлеба. Осень выдалась холодная с частыми дождями. Возвращались в сумерках, смертельно уставшие, мокрые и голодные. К ноябрьским праздникам вернулись в Ленинград.

День Победы встречал Сергей в полюбившемся, не покорённом врагами городе.

– Мы, пацаны, были всю ночь на Дворцовой площади. Такой всеобщей радости, такого ликования я никогда больше в жизни не видел.

Дядя Коля к тому времени женился и получил назначение в Воронеж. Я твёрдо решил остаться в Ленинграде. Дальнейшей своей жизни в ином месте уже не представлял. Но человек предполагает, а судьба располагает. Случилось так, что Николая Васильевича пришли провожать его друзья. Это были интересные, умные, много знающие люди, прошедшие во время войны каждый своё испытание. Их рассказы я слушал с упоением. Далеко за полночь все уехали на вокзал, я уснул под утро и опоздал на работу.

На полчаса. Тогда судить могли и за несколько минут опоздания. В тот же день мне пришлось забрать документы и уехать к новому месту назначения дяди. Через полмесяца Николая Васильевича откомандировали в Китай. Надолго. Одного. Пришлось мне вернуться на родину.

ВСТРЕЧА С БУДУЩИМ

Дома ждала недобрая весть: умерла старшая сестра. Стали жить втроём: бабка Устинья, Сергей да Мария. Управлялись по хозяйству, помогали колхозу. В сентябре пошёл Сергей в школу в седьмой класс. Избрали старостой. Учиться старался. Весной успешно сдал экзамены и поступил в Бобруйскую фельдшерско-акушерскую школу. Получил студенческую продовольственную карточку на масло, сахар, хлеб и 180 рублей ежемесячной стипендии, из которых сто платил за квартиру. Оставалось – всего ничего.

– Голодали. Чтоб запастись хоть каким провиантом, добирались в выходной попутками до Слуцка, затем шли пешком пять километров до деревни. Бабка старалась накормить, что было – давала с собой. Малолетняя сестрёнка подрабатывала в колхозе. Я и мои однокурсники брались за любую работу: ремонтировали здание школы, заготавливали дрова. Одним словом – выживали. Но за весь период учёбы я не пропустил ни одной лекции. Учился с удовольствием. Ходили в кино, на Березину, катались на лодках. Была и романтика первой робкой влюблённости. Кажется, более светлого и интересного времени, чем студенческое, в моей жизни никогда не было.

Однако новая беда не заставила долго ждать. Полыхнул пожар над Серягами – и семьдесят семей остались без крова. Усадьба Шкляревских выгорела полностью. Даже колодец не уцелел. Сестру и бабушку приютили добрые люди, а Сергея призвали в армию. Диплом фельдшера-акушера он к тому времени получил. Устроили ему односельчане проводы. Собрали на столы «что Бог послал». Даже баянист играл. До сих пор Сергей Иванович переживает, что не заплатил человеку как положено – нечем было платить.

Служил Шкляревский матросом-пулемётчиком в железнодорожной морской части в Латвии – Лиепае, а также Балтийске, Янтарном. Однажды при выполнении очередного задания серьёзно заболел. Комиссовали. Вернулся в родную деревню. Очень хотелось продолжить медицинское образование в институте, но жить было негде и не на что. Решил Сергей дом строить. Местная власть помогла лесом, соседи толоку собрали. Только управились – слух дошёл, что в Покрашеве фельдшера нет. Не предполагал тогда Сергей, что отныне и навсегда станет эта деревня дорогим его сердцу пристанищем.

ПО ПЕРВОМУ ЗОВУ, ПО ВЕЛЕНИЮ СЕРДЦА

Именно так: по первому зову, по велению сердца спешил Сергей Шкляревский на помощь каждому, кто в этой помощи нуждался. Днём или ночью, в лютый мороз или проливной дождь. Никогда и никому не отказал он за пятьдесят пять лет долгой и многотрудной фельдшерской службы. Особенно сложно было в начале. Вызовов тридцать – сорок было за сутки. Обойти-объехать окрестные деревни не просто. Домой добирался к ночи и падал от усталости.

– Только уснёшь – в окошко тук-тук-тук… «Іваныч, даражэнькі, діця памірае». Наскоро одеваешься, сумку в руки и за порог. В ночь, в пургу, в дождь. Кто не пробовал такого хлеба, не поймёт. Иногда мелькнёт мысль, что не выдержу. Потом думаю: на кого же я этих людей оставлю? Привык к ним, и они ко мне привыкали. Роды, как правило, на дому принимать приходилось. Родится новый человек – радость в доме, и мне приятно.

Однако радостей выпадало немного. Скарлатина, менингит, желтуха, коклюш свирепствовали. В первую очередь страдали дети. Слабенькие, малокровные. Какое там было питание в послевоенные годы! Бульба да щавель, хлеба и то не всегда хватало. Вот, к примеру, корь. Если один ребёнок заболел – знай, что вся деревня болеть будет. В школе поговорили ребята пять минут с заболевшим, и достаточно для начала эпидемии. А дифтерия гортани… Чуть время упустишь для инъекции сыворотки – летальный исход неизбежен. Слава Богу, за всю мою практику ни одного такого случая не было.

Понял я, что только профилактические прививки могут спасти положение. Но сделать это было непросто. Не хватало медикаментов. Да и сознание людей было низкое. Придёшь, бывало, в хату прививку делать – детей нет: кто под печь, кто на печь, кто под кровать спрячется. Боялись уколов не только дети. Надо было сначала уговорить бабушку, затем маму, и лишь потом с ребёнком договариваться о прививке. И не один раз, а через три месяца, через шесть, через год…

Десять долгих лет потребовалось Сергею Ивановичу Шкляревскому, чтоб победить инфекционные заболевания. Проводил поголовную вакцинацию. Собственными руками делал все прививки. Настойчиво добивался надлежащего санитарного состояния всех производственных, хозяйственных, жилых помещений и улиц. Организовал санпосты и дружины во всех населённых пунктах, на фермах, в мастерских, привлёк к работе активистов «Красного Креста» и филиал районного университета здоровья. Беседовал с людьми, выступал с лекциями и докладами, постоянно бывал в школе, детском саду. Одним словом – формировал у населения сознательное отношение к своему здоровью и здоровью окружающих, прививал основные правила гигиены. По его инициативе и настоянию в деревне Замостье открыли сначала ФАП, потом врачебную амбулаторию на двенадцать штатных единиц медперсонала. На его участке осталось полторы тысячи человек. Тоже немало.

СЕМЕЙНЫЙ ДОКТОР

Держу в руках пожелтевший от времени «Медицинский паспорт семьи». В таких книжечках содержатся подробнейшие медицинские данные на каждого жителя обслуживаемой им территории. Это новшество ещё в далёкие шестидесятые ввёл Сергей Иванович. Да не только это. Возглавляемый им ФАП, можно сказать, стал образцовым. Судите сами: смертность на участке низкая, рождаемость высокая, инфекционных заболеваний нет, показатели активности трудоспособных – лучшие в районе. Неугомонный его заведующий через министерство выхлопотал открытие здесь зубоврачебного, физиотерапевтического, детского и терапевтического кабинетов. Добился разрешения отпускать лекарства на месте, открыть при ФАПе аптечный киоск на общественных началах. Врачи-специалисты: кардиолог, хирург, уролог, гинеколог – постоянно приезжают сюда для консультаций. Всё для того, чтоб сельчане не тратили время и силы на дальние поездки в районную поликлинику или аптеку.

Шло время, и скоро к «Покрашевскому доктору» за опытом приезжать стали. Возглавляемый им ФАП был не только многократным победителем смотров-конкурсов лечебно-профилактических учреждений Минской области, он стал районной и областной школой по обмену опытом. Семинары организовывали, в пример ставили на разных важных медицинских совещаниях. А вскоре и первые высокие награды нашли скромного сельского фельдшера: в 1961 году Почётная грамота Верховного Совета БССР, через пять лет Орден Ленина. В октябре 1978 года указом Президиума Верховного Совета СССР за большие заслуги в развитии народного здравоохранения Сергею Ивановичу Шкляревскому было присвоено звание Героя Социалистического Труда.

Сергей Иванович, как правило, безошибочно определяет диагноз, в случае необходимости и вывих вправит, и с попавшим в глаз «инородным телом», а иногда и с переломом сам справится. С каждой будущей и состоявшейся уже мамой разговор – неспешный, особенный: выносить и вырастить здоровым человека дело непростое. Многие его крестники, которых он «принимал» когда-то, сегодня водят комбайны, тракторы, строят, работают на фермах, в поле. Все знают, что дети для доктора – это самая «привилегированная» социальная группа среди населения. Однако никто не может пожаловаться на невнимательное отношение Сергея Ивановича. Более чем за полвека трудовой деятельности в книге отзывов Покрашевского ФАПа не появилось ни одной жалобы. А благодарностей сколько! Да какие! Самое время дать слово пациентам и односельчанам Шкляревского.

Людмила Викторовна Лещенко, работница Слуцкого уксусного завода:

– Сергея Ивановича знаю столько лет, сколько живу. Мой отец не довёз маму до больницы в Гресске. Роды начались внезапно, раньше положенного времени. Вот тогда и появилась я на свет с помощью совсем молодого доктора, можно сказать, в «экстремальных» условиях. Это были первые дни его работы здесь. Когда-то он лечил наших родителей, теперь лечит нас, наших детей и внуков. Одним словом – семейный доктор. Если он поставит диагноз – никогда ещё не было случая, чтоб его кто-то опроверг. Он и полечит, и поговорит по душам. Бывает, сам что-нибудь расскажет, пошутит. Как говорится, лечит и тело, и душу. Ему как на исповеди можно всё доверить, всё рассказать, всем поделиться. Легче становится не только от лекарств, а и от его доброго слова, искренней заинтересованности делами каждого. Он у нас самый необходимый человек.

Буткевич Галина Ивановна, пенсионерка:

– Ідуць да яго людзі з усяе акругі, нават адтуль дзе свае медыкі ёсць. Усім дапаможа. А як паважаюць! Колькі ён тут працуе, ніколі нікога, як кажуць, у гразь не кінуў. Было так: памёр мой мужык, у двары ля хаты асунуўся. Дык Сяргей Іванавіч пакуль не памылі, на лаву не паклалі, з хаты не выйшаў. Грошы мне даў на пахаванне. На могілкі пайшоў разам з усімі. I за столом памянуць не пагрэбуе, выкажа тым самым павагу.

Иван Владимирович Филиппович, мастер цеха розлива Слуцкого уксусного завода:

– О его высоком профессионализме все знают. Как-то у нас на заводе пострадал рабочий. Травма головы была очень серьёзная, потеряно много крови. Рана оказалась настолько сложной, что врач прибывшей позже скорой помощи восхитился мастерством нашего фельдшера, который оказал пострадавшему первую помощь. А точнее – просто спас человека. Хочу сказать о другом. Не секрет, что многие работают по принципу: поднял да бросил, лишь бы день к вечеру. Но это не про нашего доктора. Его всё интересует. Душой болеет и за урожаи, и за привесы, за состояние производственных помещений, сельских улиц, дорог, охрану труда, технику безопасности. Ведь от этого во многом зависит здоровье людей. Он день и ночь на ногах. Знаю не понаслышке, сам раньше в колхозе работал: с раннего утра он или в мастерских, или в поле. Проверит, как трактористы, водители или комбайнеры приступают к работе: измерит давление, послушает, если есть сомнения и жалобы, аптечки проверит: всё ли там есть, поинтересуется, как организовано горячее питание и какого оно качества. И на нашем предприятии он частый и желанный гость. Он член исполкома сельсовета, много лет возглавлял комиссию по здравоохранению, физкультуре и спорту Слуцкого райсовета. Как доктор и как депутат, проблемы каждого знает. И многодетным семьям поможет, и инвалидам, никого из бывших фронтовиков не обойдёт вниманием. Много заботы проявляет о молодёжи. В школах бывает постоянно. Активно участвует во всех мероприятиях, проводимых на территории нашего колхоза, района. У него есть что сказать и простому человеку, и чиновнику любого уровня. Всегда говорит обоснованно, сказывается многолетняя практика и жизненный опыт. А как он борется против пьянства! Лекции организует, беседы, чаще – просто разговор по душам с человеком, небезразличным к алкоголю. Хорошо знает сельчан, их привычки, слабости, достоинства. Конечно, Сергей Иванович в зрелом возрасте, но по активности, жизненной своей позиции молодому не уступит. Всегда улыбчивый, с настроением. Что у него там на душе, какие дела-проблемы – незаметно. Выслушает всегда, скажет доброе слово – и на душе легче, не говоря уже о том, что медицинскую помощь окажет. Он у нас типа священника. Наказы даёт: выздороветь, стать на ноги, крепче и уверенней идти по жизни. Когда он стал Героем Социалистического Труда, мы все радовались за него. Это приятно и отрадно, что такой простой, но заслуженный человек замечен.

МОИ ДЕЛА – МОЁ БОГАТСТВО

И вот мы в уютном доме Сергея Ивановича Шкляревского. Скромная обстановка, ничего лишнего.

Богатства особого не нажил, – поясняет хозяин. – Сами знаете, какие зарплаты у медработников, а так называемые «подношения в знак благодарности» ни у кого никогда не взял. Как можно – люди с копейки живут. Хотя нет, был случай. Однажды проснулся утром, вижу – под моими окнами со стороны улицы дрова лежат. Кто привёз их тихо ночью, я так и не смог догадаться. С тех пор прошло много лет, был я у кого-то в гостях, на беседе. Сидящий рядом односельчанин спросил: «А помнишь, Иваныч, дрова у тебя под окнами появились? Сознаюсь: я привёз. Ты ж моего ребёнка малолетнего тогда от смерти спас. Вот я и придумал, как тебя отблагодарить можно».

Осматриваю небогатое хозяйство доктора, которого радостным лаем встречает собака Джима – преданный друг Сергея Ивановича. А он не без гордости показывает свои «закрома»: аккуратные полочки в кладовке заполнены большими и маленькими банками с компотами, вареньем, маринованными грибочками, даже вино из собственного винограда здесь есть. Откуда, думаю, столько? Здесь без заботливых женских рук не обошлось, но ведь точно знаю, что живёт он давно один и детей своих у него никогда не было.

– Дочка моя, Люда, старается. Приезжают и она, и сын, и зять каждую неделю. Не забывают старика, а мне веселей, что ещё надо. Спасибо Господу: послал такую радость к старости, – угадывает мои мысли Сергей Иванович.

Мы проходим в самую большую комнату. Бросаются в глаза два женских портрета.

– Это Мария Дмитриевна, – поясняет хозяин. – Сельская учительница, красивой души человек. Прожили мы с ней в любви да согласии тридцать четыре года. Умерла скоропостижно. Инсульт. Спасти не смог. А на этом портрете Нелла Николаевна – моя вторая жена. Она работала врачом в Слуцкой райбольнице. Долго жил вдовцом, потом люди сосватали. У неё уже были дети: дочь Людмила и сын Сергей. Сроднились мы. Жили дружно. Но не дал Господь долгого века Нелле Николаевне, а вот детьми меня наградил. Наблюдаю по жизни – не ко всем родным отцам так относятся, как они ко мне. Ну и я, соответственно, тоже стараюсь, никогда не обидел, чем могу, помогаю и жизнь свою менять не хочу.

Сергей Иванович показывает книги. Их много в этом доме: русская, советская, зарубежная классика, кое-что из популярных современных бестселлеров. Однако всего больше специальной медицинской литературы – и пожелтевших от времени, и самых актуальных ныне новинок. Раскрывает объёмную серую папку: телеграммы, открытки, письма. С разрешения адресата я прочла некоторые послания. Из разных уголков нашей страны и даже зарубежья пишут доктору Шкляревскому бывшие пациенты. Сколько добрых слов, сколько светлой искренности в тех строчках! Есть здесь и бумаги, подписанные рукой Брежнева, Георгадзе, министра здравоохранения СССР Покровского.


С обыкновенным сельским фельдшером поговорить интересно не только о медицине. Он всегда в курсе политических, международных событий, новостей нашей страны. Да, Сергей Иванович Шкляревский действительно Человек-гражданин, Человек-личность.

– Одобряю Александра Григорьевича, нашего президента, что он объединил профсоюзы, сплачивает молодёжь, стремится к сближению с Россией и другими республиками бывшего Союза. Экономику подымает. Приветствую его стремление приобщить население страны через спорт к здоровому образу жизни, особенно молодёжь, чтоб от пьянства отвлечь полезным делом. Отрадно, что глава государства придаёт большое значение культуре и науке. А смотрите, как одарённых школьников и студентов поощряет! Что дисциплину укрепляет – правильно! С нас надо требовать, чтоб соблюдали порядок, охраняли и берегли природу. Вон как в Прибалтике, с пелёнок этому учат. А нам без привычки тяжело. Привыкли иначе: поднял да бросил. Иной как Емеля из сказки – на тёплой печке хочет лежать, не работать, но чтоб всё у него было. Вот и недовольны некоторые. А я в душе согласен с нашим президентом. Говорят: «Давай демократию!» Это ж анархия, а не демократия. Видите, в годы перестройки всё разобрали, расхватали, кому доступно было, коттеджи понастроили. И это всё за наши трудовые сбережения, за людские деньги. Он их пресёк – они и недовольны. Обижаются отдельные перекупщики. Но это ж не торговля, а спекуляция. А ты попробуй создай, произведи. У нас есть один: своими руками цветы выращивает, лук зелёный, огурчики ранние. Так это ж поощряется. А если бы многие так? Была бы здоровая конкуренция – и дешевле многие товары. Хотя, что говорить, я не политик, в политику не лезу. Многие годы выполняю труд нелёгкий, неспокойный, малооплачиваемый. Но я имею неизмеримо больше любых денег – признание людей. И считаю, что большей платы уже нельзя получить. За что мне дали звание Героя? Не знаю. Я никогда не выслуживался. Просто работал на совесть.

 

Анна АЛЕКСАНДРОВИЧ, Минск
Антология «Современное русское зарубежье», том седьмой.
Русские судьбы. Москва, Серебряные нити, 2009

Материал подготовил
Владимир ХВОРОВ