Мастер спорта международного класса по гандболу.
Чемпионка первенства мира среди юниоров 1992 года.
Чемпионка Республики Беларусь 1993 года.

Информация slutsk.minsk-region.by

2003-01-16 05:58:22 pressball.by

Антонина Лисевич: В невесомости

"Закроетесь на ночь", — с этими словами проводницы на полку купе легла презабавнейшего вида вещица. Деревяшка, с дугообразно воткнутым в нее гвоздем, должна была заменить пассажирам поезда "Москва — Берлин" замок. Она пристраивалась на защелку двери, перекрывая доступ в купе даже проводнику. За окнами в свете луны уже мелькали польские пейзажи, а в спальных вагонах продолжала бушевать захваченная с просторов одной шестой части суши жизнь.

Рэкет. Это порождение перестройки уже давно пустило корни в соседней Польше. Наши качки-соотечественники взяли за правило вламываться средь ночи в вагоны на полустанках и производить зачистку. Улов, как правило, богат: в Германию наши люди едут не с пустыми кошельками. Глядя на хлипкое творение рук человеческих, призванное защитить путешествующих, и соизмеряя его с пропорциями предполагаемых гостей, готовился к худшему. Но обошлось: первая ночь ноябрьских каникул была благополучна, как и сменивший ее день, который оставил забаррикадированные двери вагонных купе в сумрачном далеке...

Наверное, берлинский вокзал "Лихтенберг" чем-то сродни ньюйоркскому Брайтон-Бич. Русская речь звучит здесь повсюду, непривычно диссонируя с окружающими чистотой и опрятностью. Народ толпился на перроне, приехавшие обнимались со встречающими и под ручки исчезали в тоннеле, ведущем в город. В один миг около поезда не осталось никого, кроме одинокой фигуры молодого человека, растерянно оглядывавшегося по сторонам. Глаза искали Антонину ЛИСЕВИЧ, знакомую большинству белорусских любителей гандбола девичьей фамилией Чибангу и броской внешностью, ярко отразившей генетические достоинства ангольско-белорусского союза ее родителей.

В предотъездной спешке так и не успел сообщить Тоне дату и время своего прибытия. Хорошо, Серега Щурко вызвался дозвониться ей в Берлин и снабдить необходимыми координатами. Но, черт возьми эту творческую личность, он ведь мог и забыть! Ну, Сере... Пардон, виноват — вот и она. Кажется взволнованной не меньше нашего. Воздушная походка и колышущийся на ветру легкий плащ, слегка обеспокоенный взгляд и небрежный берет. На гандболистку явно не похожа — почти фотомодель. Почти?.. Так ведь и перрон вокзала, извините, не подиум...

Главная берлинская дорожная артерия Унтер-ден-Линден — проспект, который в советские времена перегораживала знаменитая стена, разделяя людей на два мира. Тоня умело лавирует на предоставленном клубом автомобиле по запруженному городу и сетует на то, что уж слишком мало в нашем распоряжении времени: "Жаль, в Берлине есть на что посмотреть. Я здесь уже немного освоилась, вполне могла бы выступить гидом". "Опель" мчался по столице, а за окном мелькали картины, помогающие моей собеседнице подтвердить верность сказанного. Старинный квартал Николайфиртель с церковью Святого Николая... Александер-плац — площадь, названная в честь русского императора Александра I и украшенная самой старой в Берлине церковью Мариенкирхе... По соседству — телевышка, памятник времен недостроенного социализма, своеобразный маяк для туристов, видный по всему городу. Здесь же знаменитый Фонтан Нептуна, выполненный в изящном стиле барокко... Все это, а также Остров музеев, дворец Шарлоттенбург, музеи в Далеме и Культурный центр в Тиргартене откладываем на "как-нибудьпотом"...

— Тонь, а ты в престижном районе живешь?

— Не знаю, мне нравится...

Центр остался в стороне. Мы вырулили в район, чем-то напомнивший родные спальные кварталы. Но грамотно нанесенная на панельные дома косметика скрыла архитектурную непритязательность и придала им вполне презентабельный вид. Рядом — русский магазин, детский садик для дочки Алисы, прямо под окнами — игровой зал. Удобно...

— Говорят, что по кухне можно определить, какая в доме хозяйка. Если это так, то снимаю перед тобой шляпу...

Это не было лестью. Кухонька, если можно так назвать просторное и светлое помещение, оборудованное по последнему слову техники, и впрямь отличалась уютом и опрятностью. Белорусское хлебосольство за долгие годы, проведенные Лисевич в Германии, никуда не делось. Пока я оглядывался в поисках скатерти-самобранки, в бокалах рубиновым светом заблестело сухое вино.

— За что? — диктофон фиксирует первый вполне идиотский вопрос.

— За знакомство. Я до этого с тобой только по телефону общалась.

— А я тебя только по телевизору видел.

То-то и оно, что только по телевизору. Ну до чего там все примитивно! Разбег, передача, прыжок, хлесткий бросок — гол. На этом, как правило, познания болельщиков о спортсмене заканчиваются. Их личная жизнь скрыта от посторонних глаз. Может, оно и верно: кому охота выставлять напоказ свою душу, маленький мирок семейного счастья или невзгод? Но иногда случаются наезды корреспондентов с далекой родины и тогда блистательной левше полусредней, играющей за бундеслиговый "Берлин", приходится быть откровенной.

— ...Вообще, готовить я люблю и, смею думать, умею. Причем стараюсь баловать домашних разнообразием. Но больше всего по душе все равно блюда белорусской кухни: щи, борщ, рассольник, картошка в любом виде. Алиса просто обожает жареный картофель с кефиром. Он здесь неподалеку продается, название стопроцентно наше — "Калинка".

— Дочка в общении предпочитает немецкий?

— Понимает практически все, а вот отвечает по-русски. Умненькая девочка растет — два годика, а рассуждает, как взрослая. Одна засыпать отказывается наотрез. Требует маму и сказку.

— Какие рассказываешь: братьев Гримм или о Колобке?

— Чаще придумываю, о чем попросит: про зайчика, про волка. Алиса влюблена в "Ну, погоди!" А еще про девочку любит слушать, про ее братика.

— О, давай про братика!

— Жила-была девочка, и у нее появился братик...

— Как скоро после рождения девочки он появился?

— Ты знаешь, рождение ребенка — это трудное решение для любой спортсменки. До сих пор с содроганием вспоминаю скандал, который разразился в "Висмаре", когда должна была появиться на свет Алиса. Маша Братенкова тоже давно хотела иметь ребенка, но и ей, несмотря на то, что в контракте был пункт, разрешающий это, пришлось пойти на принцип и настоять на своем. Теперь и она — счастливая мама. Ну, да ты сам у нее обо всем расспросишь.

— И теперь у Алисы трудная жизнь: мама то на тренировках, то в разъездах, папа тоже весь в работе. Скучно...

— Неправда. Мы все свое свободное время уделяем дочке. А когда нас нет, за ней присматривает няня — специально подыскали русскоговорящую.

— Дочку воспитываете в строгости?

— Смотря что под этим понимать.

— Из меня, например, отец в детстве дурь ремнем выбивал...

— И как?

— Не выбил. Но сейчас не об этом.

— Нет, мы с Аликом не сторонники такого метода. У нас дочурка смышленая, поговоришь с ней — все понимает. Недавно придумала себе страшилку про какого-то Бабая. И откуда только взяла? Вроде страшный персонаж должен быть, ан нет. Спросишь: "Кого ты любишь?" — "Маму, папу и Бабая". Еще в соседского мальчишку Марселя влюбилась по уши. Она его, правда, на полголовы выше, но рост любви не помеха. Как только в гости придет, и целует, и обнимает...

— Вот, пожалуйста: вырастет, выйдет замуж за немца и забудет историческую родину...

— Вот уж нет! Недавно брала Алису с собой на тренировку, и там ее спросили, где папа. Знаешь, что она ответила?

— Правду.

— Да, но как она ее подала! Прижала руку к груди и сказала: "В Минске, в моем сердце!"

— Родительское воспитание?..

— Да, я очень скучаю по Минску. Не знаю, некоторые за границей, наверное, привыкают, а я не могу. Тоскую по друзьям, родным, по нашему ни с чем не сравнимому образу жизни. Там чувствуешь себя своим в доску. Здесь не то. Фильм русский смотрю — плакать хочется. А немцы его смысла вообще уловить не могут. Душа — вот что нас отличает. Широкая, нараспашку. Не подумай только, что это я себя хвалю. Мне народ наш нравится.

— Сентиментальный ты, Тоня, человек.

— Да... И очень эмоциональный.

Заметно. Пока гостеприимная хозяйка укладывала Алису спать, гость получил для ознакомления домашнюю фототеку. Помимо типичных для каждой семьи рубрик "детство, отрочество, юность" и прочей "бытовухи", привлекла внимание подборка снимков о прощании Тони с "Висмаром" — клубом, где она провела значительную часть своей немецкой карьеры и по праву считалась его лидером и лицом. Не все было гладко, особенно в период рождения дочери, но прощание, судя по всему, прошло трогательно. С глянцевой поверхности 13х18 на меня смотрела плачущая навзрыд смуглянка, окруженная подружками, глаза которых сухостью тоже не отличались. Особенно безутешной выглядела Маша Братенкова, с которой Лисевич долгое время шла по жизни, взявшись за руки.

— Мне очень тяжело было уходить, очень. Но взвесила все "за" и "против" и решилась. Понимаешь, я думала о перспективе, об Алисе. Что ни говори, Висмар — провинциальный городок. А Берлин — мегаполис с куда большими возможностями выбиться в люди.

— Вы решили остаться в Германии навсегда?

— Это трудный вопрос. Лучшие годы прошли в Беларуси, и воспоминания о ней остались очень теплые. Там я состоялась как игрок, как человек. Но, привыкнув к немецкой размеренности и цивилизованности, наверное, очень трудно будет перестроиться на старый лад. Отпуск в Минске — это одно. А жить там и постоянно сталкиваться с неразрешимыми и не всегда понятными проблемами — совсем другое. Опять же, дочь. Где ей будет лучше? Если объективно?

— Не знаю, Тоня. Здесь я не советчик.

—Вот и я не знаю. В бытовом плане Минск с Берлином никакого сравнения не выдерживает, но в душевном... Может, здесь просто нужно найти свой круг общения?

— Ищешь?

— Времени нет. Каждый день по две тренировки, жутко устаю. Мысль одна: поскорее домой, в семью. Здесь есть русские семьи, с которыми мы поддерживаем связь, и это очень помогает. Но все равно нельзя сравнить это общение с посиделками в кругу друзьей. Той же Лены Корзун, Тани Зуевой... Сложно сказать, как все получится. Я сейчас как в невесомости: уже не там, но пока еще не здесь.

— А может, проблема в том, что здесь нет того оглушительного успеха? В Висмаре ты была королевой.

— В каком плане?

— Во всех!

— Ой, ладно тебе. Я, например, этого не ощущала. В любом случае — ни о чем не жалею. Ни капельки. Так получилось, что в новый коллектив влилась поразительно быстро. Во-первых, уже знала язык, во-вторых, была знакома со многими девчонками. С нашим вратарем Хайке Хвастек и вовсе давно дружили, постоянно созванивались. Кстати, она очень похожа на русскую — наш человек. Может быть, поэтому мы с ней и сошлись. Добродушная девочка, hilfsbereit...

— Чего?

— Как это по-русски? Всегда готова прийти на помощь.

— Отзывчивая?

— Правильно! Общительная, открытая, какое-то тепло от нее исходит. Мы очень похожи, единомышленницы. Именно она подтолкнула меня к переезду в Берлин. После встречи в Висмаре мы разговорились в кулуарах, и она невзначай бросила: "Переходи к нам". А президент клуба тут же вручил свою визитку. Причем я не делала из этого тайны, руководство "Висмара" знало, что меня зовут в другие команды. Поначалу, конечно, не хотели отпускать, но потом поняли, что удерживать бессмысленно. На прощание сказали: "Надумаешь вернуться — всегда рады".

— А что тебе в сборной Беларуси сказали, когда ты отказалась за нее выступать?

— Вот так и знала, что без этого не обойдется. Любите вы, журналисты, скользкие темы. Особенно Щурко. Его хлебом не корми, дай какой-нибудь скандальчик раскопать. Хотя он в этом плане молодец — наверное, так и надо.

— Фрау, не уходите, пожалуйста, от темы.

— Что сказали? Недавно перед каким-то ответственным стартом сборной читала в "Прессболе" интервью с Гуско. Ты, небось, писал? Ну, неважно. Так вот на вопрос, почему не привлекаются в сборную такие-то гандболистки — среди них упоминалась и я, — он ответил нечто вроде... Э-э, мол, зачем нам в команде инородные тела?

— Но ты за выступлениями сборной следишь?

— Да, смотрела повторный матч плей-офф с голландками. Честно сказать, руки чесались помочь. В первом тайме, когда Ира Колпакова, Рая Тиханович и Наташа Петракова тянули на себе весь воз, дела складывались удачно, а потом — все, как отрезало. На Колпакову стали выходить по двое, вести игру стало некому. Была бы Света Миневская, все, наверное, сложилось бы по-другому... Как там сейчас в "Политехнике" дела? Как Коровина? Большие надежды ведь подавала...

За судьбу белорусской национальной команды Тоня переживает ничуть не меньше, чем несколько лет назад. Вы готовы спросить: а как же отказ за нее играть? Не стоит рубить сплеча и осуждать ее за это решение. За ним — ее правда. А у Леонида Гуско — своя. И каждый из них по-своему прав. Но как хочется увидеть сборную Беларуси на чемпионате мира—и в сильнейшем составе...

— Это возможно?

— Понимаешь, каждый из нас — личность. Практически все — лидеры в своих клубах, привыкли брать инициативу на себя. Кто-то более покладист, кто-то агрессивен, неспокоен. И очень сложно в мизерный срок, отведенный на сборы, слепить из этих мозаичных кусочков шедевр. В этой ситуации тренер должен быть еще и психологом. И если он хочет добиться результата, нужен подход к каждому игроку. В "Берлине" в этом плане классно.

— То есть ты считаешь, что собрать белорусскую "Dream Team" невозможно?

— Не то чтобы невозможно, но... После рождения Алисы я совсем по-другому стала относиться к гандболу. Это уже просто работа. Она мне нравится, но это — всего лишь способ заработать, обеспечить будущее. А раньше это была жизнь, глоток воздуха. Ничего другого не видела. Мне кажется, сейчас многие стали мыслить именно так. Вот ты поездишь по Германии, поговоришь с девчонками, сравнишь. Как игрок Чибангу состоялась, и меня устраивает такое положение вещей. Я счастлива в личной жизни: меня любят, я люблю. Чего еще желать? В сборную не поеду. Хотя бы потому, что не смогу оставить на такой длительный срок Алису. А Леонид Николаевич... Больше всего меня радует, что никакой злости или неприязни к нему не испытываю. Вообще никаких чувств. В прессе всякое писали: и я горячилась, и обо мне многое было сказано. Это в прошлом. Но болельщики, что самое удивительное, обо всем помнят. Когда отдыхаю в Минске, иногда подходят на улице, спрашивают: "Почему за сборную не играешь? Зазналась..."

Не тот она человек, чтобы зазнаваться. Тоня — сложная, противоречивая, неординарная натура. Но это удел и, если хотите, бремя всех талантливых людей. В конце концов она мать, которая всегда хочет быть рядом с дочерью. Мать, воспитавшая в двухлетней Алисе любовь к Минску, которого та толком-то и не видела... Да и для белорусского гандбола она сделала не так уж и мало, чтобы иметь сегодня право на выбор. Хотя, уверен, стать домохозяйкой в привычном понимании этого слова Тоня не сможет — уж слишком действенная натура. А постоянное стремление к совершенству, к познанию — не такая уж и плохая черта. Нельзя объять необъятное, достать звезду с неба или поймать солнце в кулак. Да этого и не нужно. Достаточно просто подержать его на ладошке и насладиться светом и теплом. По-моему, так...


 

Сергей КАНАШИЦ