22.12.2015

95 лет назад, 5 декабря 1920 года, красный командир (по другой версии – чекист) Кирилл Орловский получил задание прибыть в Слуцкий уезд. Здесь началось формирование отрядов боевиков для переброски на смежную польскую территорию. И одновременно Орловский со своими людьми уничтожал слуцких повстанцев. Об этих событиях «человек из легенды» написал в докладе, который мы впервые публикуем сегодня.

Доклад Орловского в Реввоенсовет Западного фронта не укладывается в хронологические рамки явления, которое принято именовать как «партизанское движение в Западной Белоруссии». Традиционно пишут, что «партизанское, а по сути дела – диверсионное, движение в Белоруссии началось летом 1921 года».

Исследователи так же традиционно уточняют, что Разведывательное управление РККА начало создание и переброску на территорию Западной Белоруссии и Западной Украины отрядов коммунистических боевиков лишь после заключения в Риге 18 марта 1921 года мирного договора между РСФСР и Польшей (белорусская сторона не была допущена к переговорам). Предполагалось, что эти вооружённые отряды станут ядром «всенародного партизанского движения», которое в перспективе приведёт к «воссоединению с Советской Россией» оккупированных Польшей территорий.

Однако же существует документ, в котором отражено то, как в декабре 1920 года боевики Орловского участвовали и в подавлении Слуцкого восстания, и в подготовке к так называемой «активной разведке» на польской территории. Заверенная копия этого документа сейчас лежит на моем рабочем столе. Несколько слов о её происхождении.

В Центральном архиве Комитета государственной безопасности Республики Беларусь хранится мемориальное дело Героя Советского Союза и Героя Социалистического труда Кирилла Прокофьевича Орловского. Начиная с 1968 года, когда умер К.П. Орловский, белорусские чекисты тщательно собирали и систематизировали архивные сведения, имеющие отношение к их выдающемуся коллеге. Документов или заверенных копий в досье Орловского накоплено сотни – с грифами Первого главного управления КГБ СССР, Главного разведывательного управления Генерального штаба, ГУЛАГа, союзного Особого архива…

В прежние времена использованию подлежала лишь часть массива данных об Орловском. Только те факты, которые соответствовали советской концепции образа Кирилла Прокофьевича: герой-партизан времён Великой Отечественной и знаменитый председатель послевоенного колхоза. А вот датированный декабрём 1920 года собственноручный доклад Орловского о событиях в Слуцком уезде порождал слишком много вопросов, он не годился для популярно-умилительных книжек и фильмов…

Итак, в моем распоряжении машинопись на трёх листах с пометкой «Копия». Ниже основного текста напечатано «Верно» и проставлен автограф, который прочитывается как «Александрович» (инспектор Инспекции при председателе КГБ при Совете министров БССР подполковник Александрович был в числе трёх сотрудников, которые в 1968 году оформили мемориальное дело Героя Советского Союза). Вот что писал Кирилл Орловский:

 

Уполномоченному РВС Запфронта товарищу Иовлеву

Доклад

Согласно вашего распоряжения от 5.ХII.1920 года я с Гринкевичем, Красовским и Абокунчиком отправился к месту назначения, т. е. в Слуцкий район и левее по организации партизанских отрядов и подрывных групп.

Так как по дороге, то мы заехали к волруку Крюковичской вол. Речицкого уезда тов. Лейденману для взятия от него боевиков, но так как это место было уже в тылу, то эти боевики добровольно пошли в Красную Армию, а сам волрук ещё болен и не мог отправиться с нами.

Потом заехали в Рудобельскую вол. к волрукам Коновалову и Пакушу и здесь бывшие их вооружённые боевики с оружием пошли в Красную Армию, а товарищи Коновалов и Пакуш были уехавши на выборы исполкомов в Бобруйск и Минск, как выбранные местными крестьянами, в Лучицкой вол. Мозырского уезда волрук тов. Савицкий был арестован проходившей там Кубанской дивизией. И так, во время следования по пути к месту назначения мне не удалось организовать отряд, так как испытанных хороших работников не застал, а с дезертиров и шкурников я никогда не стану организовывать, потому что они шкурники и трусы, а нам требуются отчаянные тов. и хотя немного умеющие соблюдать конспирацию.

Прибыв в мес. Погост, где находилась 23 бригада 8 дивизии, я явился к военкомбригу и особотделу бригады для получения от них кое-каких сведений, а также имеющихся организациях по нашей отрасли, а также за получением от них ружейных патрон и продовольствия. Здесь военкомбриг хорошо знаком с тов. Иовлевым, но всё-таки запросил телеграммой из дивизии, можно ли допустить на участок бригады и в какой мере оказывать содействие, из дивизии ответили, что на участок бригады допустить и всемерное оказывать содействие, получив 200 штук русских патрон и мы отправились в мес. Старобино ближе к реке Лани, здесь мне пришлось остановиться и совместно с волвоенкомом вербовать местных ребят для поступления в отряд, здесь нам удалась получить сведения о имеющейся организации бандитов в нейтральной зоне, которые в настоящее время вылавливаются нами.

20.ХII.20 г. я под расписку сдал в 67 полк излишнее оружие на временное хранение, так как приходится иногда тащиться пешком и ночью, то нам не под силу.

19.ХII.20 года военком 67 полка мне передал, что правее нас в мес. Визна бандитами Белорусской бригады ночью был произведён набег на роту 69, тогда я немедленно отправился туда, но на участке 4 роты 69 полка нас задержали, потому что получено было приказание не пропускать в нейтральную зону никаких вооружённых отрядов за исключением агентурной разведки, тогда мы связались с представителями особых частей товарищами Ковалевым, Ленским и Речицким, от которых нам удалось получить многое и приходится работать совместно с ними так, что здесь имеется целый ряд наших орган., но товарищей Алафеева и Тарелкина ещё не встречали.

В настоящее время приходится работать по вылавливанию бандитов Белорусской бригады и заниматься агентурной разведкой, так как организовать партизанские отряды здесь невозможно. Плохое сочувствие населения к Советской власти, приходится вербовать в каждой вол., где только проходим, но по рекомендации вол. военкомов у нас должно быть местных несколько тов. А без местных работать очень плохо, в особенности ночью, что касается из дезертиров-то можно бы сформировать отряд, но они трусы и шкурники, пользы нам принести не могут кроме вреда, а всех пойманных нами дезертиров мы отправляем в особотделы. А относительно тех товарищей, которые должны были прибыть от Вас, то у нас их ещё нет и в нашей организации мы никого не встречали. Теперь посылаю к вам курьером тов. Красовского, который подробно пояснит вам обо всем.

Задача, полученная от вас 3.ХII.20 г., в настоящее время выполнить невозможно и без надобности потому, что по этой стороне вполне достаточно Красной Армии, так как по этой стороне очень трудно организовать отряды, а отправиться в тыл пр-ка и организовать отряд там было бы легче, но у нас нет документов польских, а также и средств.

Так что приходится работать по вылавливанию бандитов и агентурной разведкой.

Сотрудник уполномоченного РВС Запфронта тов. Иовлева – ОРЛОВСКИЙ

25.XII.20 года.

мес. Визна

Необходимые пояснения к докладу Кирилла Орловского:

Слуцкий район – в данном случае не административная единица (Слуцкий уезд был упразднён в 1924 году; западная его часть в 1920-м отошла к Польше), а район боевых действий большевиков. В волостях операциями красных партизан руководили «волруки» – волостные руководители.

8-я дивизия. Сформирована 24 сентября 1918 г. на базе 5-й Московской, 1-й Тульской, 2-й Тамбовской и Калужской пехотных дивизий.

«Организации бандитов в нейтральной зоне» и «бандиты Белорусской бригады». Так Орловский именует слуцких повстанцев.

«Плохое сочувствие населения к Советской власти» и «по этой стороне очень трудно организовать отряды». Неприятие случчанами советской власти продолжится явлением, именуемым «листопадовщиной».

Местечко Вызна (Визна) – с 1923 г. Красная Слобода. В декабре 1995 г. установлен памятный крест (см. фото) с надписью на белорусском языке «Здесь, в местечке Вызна, в 1920 г. героически сражались с большевиками слуцкие повстанцы за независимость Беларуси» (справочник «Памятники жертвам политических репрессий на территории бывшего СССР» Сахаровского центра).

А теперь главный вопрос: ради чего затевался уход Орловского с товарищами на польскую территорию?

Достойны уважения усилия сотрудников КГБ по сбору материалов об их выдающемся коллеге. Но даже советской спецслужбе не удалось найти данные о том, что боевики Орловского противостояли польской армии как таковой.

Чаще всего объектами закордонных операций становились не люди в армейской форме, а цивильные представители имущих слоёв (помещики, капиталисты, ксёндзы) и также полицейские – преимущественно сельские.

Ну нет в архивном деле примеров того, что в двадцатые годы Орловский и его соратники вели операции против Войска польского!

Впору задуматься вот о чем. По ряду признаков Орловского можно отнести к кадровым советским военным. В мае 1920 года он окончил 1-е Московские советские пехотные курсы комсостава РККА. Был командирован в Смоленск в распоряжение штаба Западного фронта (к месту указать, что Западный фронт и его управления будут преобразованы в Западный военный округ лишь в апреле 1924 года).

Во фронтовом штабе Орловскому поручили силовые операции в польском тылу. И, казалось бы, для кадрового военного разведчика (спецназовца!) поле действий открылось самое широкое.

Историк Анатолий Грицкевич в труде «Западный фронт РСФСР 1918–1920. Борьба между Россией и Польшей за Белоруссию» указывал на стремительный количественный и качественный рост вооружённых сил Польши. Например, в начале 1919 года в армии генерала Юзефа Галлера во Франции был сформирован первый польский танковый полк. В июне 1919 года, когда этот полк прибыл в Польшу, в нем было 120 лёгких танков «Рено» FT. Кроме того, Войско польское имело четыре отдельных дивизиона, вооружённых бронеавтомобилями. А вдобавок – десятки и затем сотни боевых самолётов…

В ту пору в периодических обзорах Региструпра Полевого штаба РВС Республики (Региступр был предшественником ГРУ – центрального органа военной разведки) «Литва, Польша и белая русская армия» приводились сведения о том, что на западнобелорусские земли стянуты огромные силы.

На десятках страниц этих секретных справочников расписывалась оргштатная структура подразделений Войска польского на Молодечненском, Барановичском, Лунинецком и других направлениях.

Вот, например, лакомый кусок для диверсанта: польский авиационный полк в городе Лида. Или – артиллерийские и вещевые склады в Барановичах. Или ещё сотни военных объектов. А если никак не удаётся взорвать артсклад или сжечь самолёты на аэродроме, то можно хорьком пробраться на станцию военно-голубиной почты в Поставах и свернуть птичкам шеи. Чтобы, значит, вражина Пилсудский не получал воздушные депеши с «кресов всходних».

Однако большевистские боевики выбирали иные объекты. Польские источники приводят сведения о характере диверсий, которые руководимые Москвой «partyzanci białoruscy» осуществили в 1925 году на приграничной территории: «…mieli spalić rzekomo aż 500 domów i dworów, 125 stodół ze zbiorami zboża, 300 stogów, 3 stajnie, 14 obór, 21 magazynów i 127 przedsiębiorstw». Здесь – перечисление уничтоженных сельскохозяйственных, но никак не военных объектов.

О себе Орловский так напишет в автобиографии:

С 1920 г. по 1925 год по заданию Разведупра работал в тылу белополяков на территории Западной Белоруссии в качестве начальника участка, вернее, был организатором и командиром краснопартизанских отрядов и диверсионных групп, где за пять лет мною было сделано несколько десятков боевых операций, а именно:

1. Было остановлено три пассажирских поезда,

2. Взорван один жел. дор. мост,

3. Занимались две жел. дор. станции,

4. Занимались три местечка,

5. Занималось несколько помещичьих имений,

6. За один только 1924 год по моей инициативе и лично мной было убито больше 100 чел. жандармов и помещиков.

Но при чем здесь Разведывательное управление РККА и активная военная разведка как таковая? Разве требовалось военно-тактическое искусство для того, чтобы подкараулить деревенского полицейского, разгромить животноводческую ферму, сжечь лесопилку, ограбить почтовый вагон…

Выскажу мнение: действия Орловского и его «моджахедов» в 1920–1925 годах – это сугубый троцкизм. Путём провокаций в адрес польских властей, эскалации террора и насилия пытались разжечь за кордоном «пламя всенародной борьбы», искусственно вызвать революцию.

Но, как отмечают историки, в течение 1924 года Троцкий постепенно лишался контроля над армией. Его протеже командующий Западным фронтом Тухачевский был переведён на должность помощника начальника штаба РККА в Москву.

И наконец 26 января 1925 года Троцкий потерял пост председателя Революционного военного совета СССР. А на следующий день, 27 января, для расследования так называемого «ямпольского инцидента» (конкретно) и «безответственных действий Разведупра» (в целом) было созвано специальное заседание Политбюро. Решение последовало практичное. В московской бухгалтерии всемирной пролетарской революции прикинули на костяшках и вывели: дебет с кредитом не сходится – революционная ситуация в странах Запада, несмотря на все накачки, созревать не желает. Плюнули тогда и постановили: «активку» за кордоном сократить, убытки списать.

Орловского и других кадровых красных диверсантов в 1925 году отозвали в СССР. Соответственно сникло пламя революционно-освободительной борьбы в Западной Белоруссии.

Позже, действуя в Испании, Кирилл Орловский нажил себе жёсткого критика в лице коллеги-чекиста Николая Прокопюка. (О степени авторитета в послевоенном советском обществе Героя Советского Союза Н.А. Прокопюка – признанного интеллектуала разведки – свидетельствует тот факт, что его назначали главным консультантом культового приключенческого фильма «Операция “Трест”»).

Вот что Николай Архипович писал о Кирилле Прокофьевиче в справке, датированной 1940 годом (архив Первого главного управления КГБ СССР):

«Орловский – бывший партизан и т. н. ударник послевоенного периода, находившийся на услугах Разведывательного управления… Человек, безусловно, волевой в прошлом и когда-то чинил из ряда вон выходящие поступки, в числе которых нападения на посты полиции и на помещичьи имения. Зная зарубежную территорию и будучи знаком с чаяниями зарубежных белорусов, в составе наших формирований был на месте, но не в объёме возлагавшихся на него надежд».

И далее Прокопюк сообщал, что читал записки Орловского о борьбе с белополяками и расценивает их как «вздорные охотничьи рассказы, вскрывающие огромное самомнение автора».

Нелицеприятно и предвзято? Допустим, так. Допустим, что всякий человек имеет право на извиняемую личную слабость – «охотничьи рассказы». Но не станем забывать, что рассказы эти были замешаны на крови.

Так сколько же в декабре 1920 года искренний большевик Орловский положил слуцких повстанцев – людей, искренно боровшихся за вольную Беларусь?

Источники документов: Национальный архив Республики Беларусь и Центральный архив Комитета государственной безопасности Республики Беларусь.

 

Сергей КРАПИВИН / TUT.BY

На заставке - Кирилл Орловский в 1920-е годы