20.07.2015

Залесский (Залеский) Бронислав Францевич (1820–1880) – рядовой, а затем унтер-офицер и прапорщик линейных батальонов Отдельного Оренбургского корпуса.

Б. Залеский родился в дворянской семье в местечке Вызна Слуцкого уезда (ныне Красная Слобода Солигорского района) Минской губернии, ранее считалось – в имении Рачковичи Чаплицкой волости Слуцкого уезда. Получив домашнее воспитание и пройдя курс гимназии, он в 1837 году поступил в Дерптский университет, но уже год спустя, за участие в кружке польских студентов, связанном с конспиративной организацией Ш. Конарского, был исключён и арестован. После двухлетнего пребывания в тюрьме, где находился на положении подследственного, Залеский был выслан в Чернигов. Ссылка закончилась в 1845 году. По возвращении он поселился в Вильно и вновь установил связи с участниками польского освободительного движения. В 1846 году последовал второй арест. По окончании следствия Залеского приговорили к отправке рядовым в линейные батальоны Отдельного Оренбургского корпуса.

Здесь Залеский служил с 1848 по 1856 гг. – во втором, четвёртом и девятом линейных батальонах. Командированный в 1851 году в состав Каратауской экспедиции А.И. Антипова, он по возвращении был «за отлично-усердную службу» произведён в унтер-офицеры. В 1853 году, за отличия под Ак-Мечетью, получил производство в офицеры. 12 июня 1856 года его, прапорщика 2-го линейного батальона, со службы уволили.

Выехав на родину, служил в редакционных комиссиях по подготовке крестьянской реформы. В 1860 году получил заграничный отпуск и более в Россию не возвратился. Находясь за рубежом, Залеский поддерживал связи в революционными организациями, готовившими новое выступление; ему, в частности, была поручена покупка оружия для повстанцев Литвы и Белоруссии. В течение многих лет сотрудничал в польской эмигрантской прессе, он снискал популярность как историк, а также художник – автор рисунков из жизни степных народов. Умер Залеский от туберкулёза; смерть настигла его в Ментоне.

Бронислав Залеский был одним из самых близких друзей Т. Шевченко периода неволи. Так как их многолетние приятельские отношения уже получили весьма подробное освещение в трудах шевченковедов, ограничимся лишь расстановкой главных вех их дружбы, чтобы далее остановиться на отдельных вопросах, достаточного освещения не получивших или трактуемых не во всем основательно.

Начало их личных связей относится к ноябрю 1849 года, когда, по возвращении из Аральской экспедиции в Оренбург, Залеский, как «умеющий рисовать», был прикомандирован в помощь Шевченко «для отделки гидрографических видов берегов Аральского моря». Оренбургские их встречи увековечены А.Ф. Чернышевым в рисунке, условно называемом «Шевченко среди польских ссыльных», где запечатлён и Залеский. Однако по-настоящему сблизились они во время совместного пребывания в Каратауской экспедиции по разведке месторождений каменного угля, где вместе, в одной палатке, провели три месяца.

Сразу по возвращении Залеского в Оренбург между ним и Шевченко завязалась переписка, которая не прерывалась в течение всего периода солдатской службы поэта; продолжалась она и в последующие годы.

Залеский стал надёжным «связным» между Шевченко и ссыльными в Оренбурге, Уфе, Ак-Мечети, Богословске, в том числе З. Сераковским, Э. Желиговским, А. Плещеевым и другими. Через него узнавал поэт обо всем новом в жизни оренбургской колонии политической ссылки. От него он получал кисти, краски и все другое для занятий живописью. Бесценной была помощь друга в продаже художественных работ Шевченко, имевшая большое значение для улучшения материального его состояния, а, кроме того, положительно влиявшая на моральное самочувствие изгнанника, который видел в этом один из важных каналов своих связей с внешним миром. Наконец, в переписке содержится и обмен мыслями по вопросам искусства; в этом между ними с самого начала знакомства сложились отношения учителя-ученика, и Шевченко, как заботливый наставник, давал Залескому практические советы, вытекавшие из собственного опыта.

Ни один исследователь жизни и творчества Шевченко не может обойтись ныне без изучения переписки его с Б. Залеским.

Большой интерес представляют комментарии Б. Залеского к письмам друга, опубликованные Иваном Франко в сборнике «Листочки до вiнка на могилу Шевченка в XXIX роковини його смертi» (Львов, 1890). К сожалению, последующие их публикации весьма неполны и «дословный перевод», о котором заботился И.Я. Франко, до читателя не доводится.

Лишь частично введены в научный оборот шевченковедения воспоминания Залеского об оренбургской ссылке: «Wygnan cy Polsku w Orenburgu» («Rocznik Towarzystwa historyczno-literackiego w Paryzu, na rok 1866», Париж, 1867).

Следует сказать ещё об одном источнике, пока, к сожалению, доступном немногим. Речь идёт о письмах Залеского и Л. Турно, адресованных главным образом А. Венгржиновскому. Оригиналы их хранятся в Ягеллонской библиотеке, в Кракове, а 213 листов фотокопий – в Киевском Государственном музее Т. Шевченко. Научное издание этого эпистолярного богатства давно назрело. Оно послужило бы дальнейшей углублённой разработке проблем взаимосвязей деятелей русского, украинского и польского общественно-политических движений, более широкому изучению обстановки, в которой протекали годы изгнания поэта. Публикация этой переписки, требующая больших усилий текстологов, переводчиков, комментаторов, – одна из важных задач источниковедческого характера.

Наконец, ещё не отыскан весь архив Залеского, который, будучи обнаруженным, мог бы открыть немало материалов для шевченковской науки.

Обратимся, однако, к отдельным моментам деятельности Б. Залеского, вызвавшим, судя по переписке с Шевченко, живой интерес поэта.

«…С(игизмунд)… пишет мне, что ты оставляешь военное сословие и делаешься библиотекарем Оренб(ургской) публичной библиотеки. Дал бы Бог!» – так писал Шевченко Залескому.

«Я чрезвычайно рад, что тебе поручена новая библиотека; лучше для тебя занятия я не мог бы придумать», – заметил он в феврале 1855 г.

Обнаруженные автором архивные дела раскрывают историю библиотеки, содержание фондов и роль Залеского в её организации.

Планомерные закупки книг для библиотеки при канцелярии Оренбургского и Самарского генерал-губернатора начались в 1853 г. За эту работу активно взялся видный деятель края учёный-востоковед В.В. Григорьев. Под его руководством были закуплены, прежде всего, издания историко-краеведческого характера, книги о Средней Азии, литература справочная. В первом же списке приобретений значится пушкинская «История Пугачёвского бунта», «Описания киргиз-кайсакских степей», сочинения Палласа и другие. Поставщиками новой библиотеки стали книжные лавки А. Смирдина, П. Крашенинникова, Н. Сеньковского. За её устройством ревностно следил генерал-губернатор В.А. Перовский. Когда штабс-капитан А.И. Антипов попросил в июне 1854 года книгу Палласа, намереваясь воспользоваться ею в экспедиции, Перовский наложил категорическую резолюцию: «Брать с собою из Оренбурга не позволяю».

По его, Перовского, предложению был составлен каталог библиотеки. Эту работу выполнил, главным образом, Залеский, получивший за неё в апреле 1855 года денежную награду.

Библиотека расширялась. Сюда поступали «даровые приношения» (к примеру, книги из Казанского университета) и литература, выписанная из столичных лавок. Всю переписку по заказам вёл Залеский; каждая книга проходила через него. В названном деле № 13321 имеется двадцать семь собственноручных расписок Залеского по поводу всевозможных библиотечных трат. Последняя запись его рукой сделана незадолго до отъезда на родину. Военное сословие он оставил с радостью, но в библиотекари не пошёл.

Как свидетельствует переписка, Шевченко получал от Залеского и книги. Надо полагать, что друг поэта умел в данном случае губернаторский запрет обходить.

Шевченко искренне интересовался художественным творчеством Залеского, и отголоски этого можно найти в большинстве их писем. Тем более заслуживают дальнейшего изучения все его работы, в том числе альбомы, хранящиеся в Государственном Музее Т. Шевченко (Киев).

Альбом из 41-го листа состоит из рисунков, сделанных преимущественно во время похода на Ак-Мечеть. Залеским здесь, безусловно, выполнены зарисовки стен, башен, ворот бывшей кокандской крепости. Что касается других работ, то они, вероятно, принадлежат разным художникам, авторство которых ещё предстоит установить. Как все это оказалось в альбоме Б. Залеского? Думается, что альбом именуется так неправомерно. Точнее полагать его одним из альбомов Перовского.

Среди доказательств – характерный губернаторский почерк в подписях к отдельным листам, в том числе выполненным Залеским.

Другой альбом, состоящий из 55 листов, именуется «Альбомом Б. Залеского» более обоснованно, хотя и не представляет работ только Залеского. Но ими, прежде всего, он ценен. Не разбирая скромных художественных достоинств рисунков, мы не можем не обратить внимания на то, что они позволяют уточнить ряд мест из переписки друзей.

В письме от 6 июня 1854 года Шевченко выражает восхищение «девственной, торжественно прекрасной» уральской природой, желание провести хотя бы час «в дремучем сосновом лесу, под тёмной тенью широковетвистой, мрачной, как дума Оссиана, ели». Представление о природе Среднего Урала он получил благодаря Залескому, находившемуся тогда в Богословске. На одном из листов альбома именно такие (если не те же) «оссиановские» деревья; в глубине – рабочее селенье с возвышающейся над ним заводской трубой. Рукой автора проставлена дата: «1854».

В письме от 25 сентября 1855 года Шевченко восторженно радуется получению «драгоценного подарка» – портрета Э. Желиговского (А. Совы).

На рисунке, помеченном: «Оренбург, 1854», – О.Н. Бутакова, жена известного морехода и исследователя. Тот факт, что Залеский был вхож в эту семью, даёт возможность более точно адресовать отдельные приветы «Алексею», которые содержатся в шевченковских письмах этого года.

Последние листы альбома заняты стихами на польском и русском языках; авторами их являются Э. Желиговский и А. Плещеев.

«Благодарю я тебя и за прекрасные песни Совы: мне особенно понравились из них «Два слова» и «Экспромт»…» – писал Шевченко Залескому 6 июня 1854 года. На листе переписаны польские стихотворения. Одно из них: «Гedno Slowo na pamid 1854 a 18 Janw.» Судя по названию и характеру стихотворения это и есть тот самый «Экспромт», который заинтересовал Шевченко. Здесь уместно сказать, что сравнение оригинала стихотворения «Два слова» с переводом, сделанным А. Плещеевым, оказалось у Шевченко явно не в пользу поэтически-вольного переложения на русский язык, также присланного ему Залеским.

Разносторонние связи Т. Шевченко с представителем польской революционной ссылки Б. Залеским, здесь лишь очерченные, нуждаются в специальном изучении. При этом непременно должны быть пересмотрены работы Залеского-художника: среди них могут оказаться и ещё не аттрибутированные шевченковские произведения.

Такие предположения относятся и к составу альбома «Сувенир Оренбурга. 1842–1851)» – инв. №№ 1174–1216. Сомнительно, чтобы в альбоме Обручевых, в доме которых Шевченко бывал как художник, оказались только копии его рисунков. Нельзя забывать, что Залеский являлся и весьма активным копиистом; копии также могут навести на след утраченных (или не выявленных ещё) подлинников Шевченко.

 

РАССКАЗ О ЧУДЕСНОЙ НАХОДКЕ

Впервыя я узнал об этом из маленькой заметки в еженедельнике «Польское обозрение» за 7 апреля 1970 года. «В архиве краковской библиотеки Чарторыских, – сообщалось в ней, – найдено 14 писем Т. Шевченко поляку Б. Залескому – участнику заговора против царского самодержавия. Вместе с письмами Шевченко, хранящимися в Ягеллонской библиотеке, они дают полное представление о переписке 1853–1857 гг. между обоими борцами за социальное и национальное освобождение, которые встретились и подружились в оренбургской ссылке».

Уже в следующем номере того же польского еженедельника была опубликована статья Згибнева Войнара – научного работника библиотеки Чарторыских в Кракове.

«Весной 1872 года в Курник, под Познанью, было привезено из Парижа библиотечное собрание «Отеля Ламбер» – местопребывания Чарторыских в эмиграции – и оставалось там вплоть до 1876 года, когда оно было передано в Краков, – вёл рассказ Войнар. – В коллекции собраны богатые рукописные материалы, принадлежавшие политическим деятелям лагеря Чарторыских. К этим лицам относился и Бронислав Залеский – один из видных представителей этого лагеря после январского восстания 1863 года.

Разбирая материалы Залеского, я обратил внимание на небольшой пакетик с 14 письмами, написанными по-русски. Они не были подписаны, и только в конце одного из них виднелась буква Т. Из-за отсутствия подписи и очень неразборчивого почерка ими никто не заинтересовался вплоть до настоящего времени. Чтобы найти ключ к разгадке авторства писем, пришлось внимательно проследить все пути бурной жизни Бронислава Залеского…»

Из цитированной выше статьи в «Польском обозрении» за 14 апреля 1970 года читатели узнали, что судьба писем, действительно, была весьма необычной.

Оказавшись в 60-х годах XIX в. в Париже, Залеский намеревался опубликовать письма Шевченко – по-польски – в «Ежегоднике Литературно-исторического общества». Это не удалось. Тогда он решил передать письма издательству Академии наук в Кракове. Но и тут публикация не состоялась. Следы автографов затерялись.

Влодзимеж Спасович, критик и литературовед, развернул их поиски. Найти, однако, удалось только копии. Они обнаружились у Юзефа Крашевского в Дрездене. Их получил М. Драгоманов, которому и принадлежит честь обнародования этих писем в первых трёх номерах «Киевской старины» за 1883 год. Со временем при разборе архива Крашевского была выявлена ещё одна копия тех же писем.

Как установил М. Павлык, нашедший новый список, между ним и опубликованным в «Киевской старине» оказались различия. Иван Франко, заинтересовавшись находкой, установил, что она, по всему судя, была когда-то в руках самого Залеского, который снабдил сделанную копию собственными примечаниями. На основе её И. Франко сделал ряд уточнений и дополнений к журнальной своей публикации. («Листочки до вiнка на могилу Шевченка в XXIX роковини його смертi». Львов, 1890). Сама же копия, им использованная… затерялась, исчезла.

Комментируя шевченковские письма к Б. Залескому, исследователи нередко сетовали на неточность обеих публикаций. Но об автографах не знали ничего. И вот они нашлись!

«Письма, как уже говорилось, не были подписаны, – отмечал наш польский коллега, – а архив Бронислава Залеского был систематизирован совсем недавно, поэтому без малого сто лет (!) не было известно об оригиналах шевченковских писем». Однако, в конце концов, «переписка двух друзей дожила до наших дней». Добавим – к общей радости всех, кому дорого имя и творчество Тараса Шевченко!

Публикация оригиналов («Радянськелiтературознавство», 1971, № 6) обнаружила в письмах десятки серьёзнейших разночтений, подтвердив, что открытие имеет поистине исключительное литературно-биографическое значение.

Позднее, из газеты «Лiтературна Украiна» (1970, 12 июня), мы узнали, что находка в Кракове не была случайной, а явилась результатом совместных поисков исследователей львовских и краковских. Толчок к успешно закончившейся «операции» дало обнаружение в отделе рукописей Львовской государственной научной библиотеке АН Украины неизвестного ранее письма Б. Залеского к генеральному секретарю Академии наук в Кракове Ю. Шуйскому. Оно-то и навело на след.



 

По материалам сайтов http://kraeved.opck.org, http://www.raruss.ru

На заставке - Б.Ф. Залеский. Автопортрет, 1850